– Привет, Отто! Привет! – прокричала она в сторону леса, который начинался сразу за ее домом.
Теперь Пиппа опаздывала окончательно. Мистер Дойл, ее сосед, уже, должно быть, ждал ее.
– Съешь что-нибудь. Съешь хотя бы кекс, – ворчала миссис Синклер, пока Пиппа с шумом проносилась через кухню.
На кексы времени не осталось. Она пожует птичий корм по дороге в школу. Такое с ней иногда случается. Но покинуть дом, не проверив свои сокровища, она не могла.
Пиппа взбежала по лестнице в спальню и вытащила из-под кровати коробку для рыболовных принадлежностей. Крышка открылась со щелчком, и – вот они: все штуковины, которые Отто когда-либо оставлял для нее под деревом. Каждой драгоценности отведена отдельная ячейка. Здесь была россыпь пуговиц, латунных и пластиковых. Здесь были браслет со сломанной застежкой и серебряная подвеска в форме парусника. Здесь были тюбик бальзама для губ и несколько крышек от бутылок. Зажимы для бумаги и гладкие камушки, линза от очков. Ракушки и зеленый стержень для клеевого пистолета и три десятицентовые[1] монеты. Орехи и болты, сплавленные вместе оранжевой ржавчиной. Сережка.
Пиппа положила руку в карман и вынула оттуда утренний подарок.
– О, – выдохнула она. – О, Отто. Она безупречна.
Девочка провела кончиком пальца по безукоризненному изгибу фарфоровой ручки. К ней все еще был присоединен кусочек чайной чашки. Ручка и вправду была безупречна.
Глава 3
Пусть не суют свой клюв в чужие дела
Отто П. Арахис вырос в неволе, но благодаря усердному труду и прозорливости сумел стать свободной птицей. «Настоящего ворона не приковать цепями» – таково было его жизненное кредо, и он повторил его, бесшумно входя в свой собственный дом.
– В смысле, как я прикована к этой штуке? – отозвалась Люсиль из дальнего конца гостиной.
Отто подпрыгнул. Он не подозревал, что она проснулась и покачивала инкубатор, как колыбельку. Она что, поддразнивала его? Было похоже на то, но он не был уверен на все сто процентов. Они были практически молодоженами, и Отто еще только привыкал к ее шуткам.
Люсиль приободряюще посмотрела на него пронзительными черными глазами, и он расслабился.
– Как спалось, милый? – спросила она с любопытством. – Ты ушел еще до рассвета.
– Спасибо, я спал хорошо, – ответил он.
Отто по натуре был ранней пташкой. Но вот о чем Люсиль понятия не имела, так это о том, как много предрассветных часов провел Отто рядом со Стариком, который и сам не любил валяться в постели. Честно говоря, она не знала, потому что Отто не рассказывал. Он не был уверен, что ей придется по нраву то, как много времени он проводит в мастерской, занимаясь новыми изобретениями, особенно