Павел Головин, позывной Ухо, умер. Его душа отделилась от тела и встала над истекающей кровью оболочкой. Никакого коридора, ничего. А укры были совсем рядом, троица самых наглых с шевронами иностранного легиона запрыгнули в воронку. Из-за гаражей их поддерживали не меньше пяти стволов, отгоняя отступающую группу.
– Руска курва, – скатившись в воронку и сплюнув на тело, заявил тот, что постарше, и, выставив автомат, дал пару коротких очередей наугад.
– О-па, тепляк, крутой, – заявил самый молодой из них, с явным с прибалтийским акцентом.
Ухо, стоящий призраком рядом, усмехнулся. Уже давно замечено, что укропы и прочий нацистский сброд, припершийся резать русских со всей Европы, предпочитают между собой разговаривать на великом и могучем, мовой, только если рядом ярые западенцы-бандерлоги, да и не знают они ее, так, могут три слова с трудом связать.
– Ну, давай же, тащи уже, – чувствуя, как его начинает тянуть в небо, прошептал Ухо, очень уж хотелось полюбоваться результатами своей работы.
И молодой словно его услышал, ухватился за цевье автомата и дернул на себя, выволакивая сразу тройку эфок. Хлопнули запалы, два дружка прибалта с ужасом обернулись. Немая сцена длилась с секунду. Они рванули вверх, но поскользнулись на склонах. Потом рвануло, и три окровавленных тела рухнули поверх него, устлав дно воронки.
– Бывайте, уроды, вас в аду заждались, и мне пора, – шепнул Ухо и ушел не в серую, а золотую небесную высь…
– Отлично, – произнес Тирай, но, перехватив мрачный взгляд Головина, поправился, – отлично то, что память не пострадала. То, что с вами случилось, конечно, ужасно. Давайте проверим те воспоминания, что поглубже. Например, припомните ваш день рождения за пять лет до вашей смерти.
Головин выпустил из легких воздух, передумав бить рожу пухляшу. Тот и вправду не хотел его задеть.
– Пять лет назад, говорите… – наморщил лоб Павел. – Это получается двадцать семь. Помню, это было в песочнице, – но, увидев непонимание со стороны Тирая, поправился, – так мы называли Сирию, страна такая. – Паша улыбнулся и процитировал:
«Где с тобой мы только не бывали -
Сирия, Мали и Мозабик.
Вот теперь под Бахмутом застряли»…
Он улыбнулся.
– Я – наемник, я географию хорошо знаю. Так вот, о днюхе… На базе справляли, мне тогда еще посылку с военным бортом закинули, там был домашний самогон из родной Воркуты, отец гнал, чистейший, как слеза, и башка не болит. Вот там мы под знойным солнцем и отмечали, даже шашлыки сделали.
– Шашлыки? –