Первушкин очень обрадовался, когда узнал, что его собака жива и находится у нас.
– Наша Альфа никогда с маршрута не сбивалась. А потом раз – и пропала. Мы уже подумали: прямое попадание снаряда либо мины…
Вероятно, когда Альфа возвращалась с передовой к своему вожатому в штаб, то попала под артиллерийский налет и, раненная, сбилась с маршрута и побежала куда глаза глядят, подальше от огня. Вот тогда-то мы и повстречали ее в поле.
Первушкин увел Альфу в роту, а через три дня снова привел ее к нам.
– Товарищ ветврач, не годится собака для боевой службы. Испорчена.
– Почему? – спрашиваю я. – Что случилось?
– Огня боится. Не идет на передовую. Я уж ее и так и сяк – ничего не помогает: ни хлыст, ни сахар. Отбежит от меня немного и опять ко мне обратно.
– Ну и что же теперь с ней делать будем?
– Да вот командир роты к вам прислал. Посмотрите хорошенько. Может, у нее что-нибудь в мозгах сдвинулось…
Прямо не узнать собаку. Как рванет где-нибудь снаряд, дрожит, жмется ко мне и скулит, будто плачет.
– Ну что ж, – говорю я, – оставляйте. Понаблюдаем за ней.
– Только вы уж, пожалуйста, в тыл ее не эвакуируйте.
Уж больно способная была собака. Может, и выправится со временем.
Я дал слово вожатому никуда не отправлять Альфу, и она осталась у нас.
Вожатый ушел. Миша, довольный, улыбался.
– Чему, – спрашиваю, – радуешься?
– Да вот Альфа теперь у нас будет. Может, и совсем останется.
– Не радуйся, Миша, – сказал я, – наверно, она получила тяжелое нервное потрясение…
– Ничего, товарищ начальник, не волнуйтесь. Мы ее опять приучим к боевой службе.
– Не забывай, Миша, что Альфа была ранена и контужена в голову. После сотрясения мозга нелегко поправляются.
Находясь у нас под наблюдением, Альфа стала вести караульную службу. Когда мы спали, она бодрствовала у землянки и охраняла нас и лошадей. Альфа везде следовала за мной. Обычно она бежала впереди меня, на перекрестках или развилках дорог останавливалась и, повернув ко мне голову, оттопыривала правое ухо и громко, отрывисто взлаивала: «Ам!» Я понимал это как вопрос: «Куда идти?» Я указывал рукой по тому или иному направлению и кричал: «Прямо!», «Направо!», «Налево!». И Альфа бежала в указанную сторону.
Иногда где-нибудь в лощине я оставлял своего коня и шел дальше пешком, а Альфу ставил в караул около Сокола. Она ложилась у его передних ног, и никто не мог подойти к коню. Обычно он стоял спокойно и без привязи, но иногда соблазнялся хорошей травой и тянулся за ней, делая шаг-другой. Альфа мгновенно вскакивала и легонько цапала зу бами за передние ноги коня и рычала, словно хотела выразить: «Ни с места!» Она даже не позволяла приближаться ко мне незнакомому ей человеку, если я не говорил: «Свой, Альфа, свой».
Но однажды Альфа удивила меня…
Поехал я по делам службы к командиру полка полковнику Смирнову. Штаб полка размещался