Императору не было суждено иметь удовольствие при жизни увидеть осуществление этого намерения. Первый врач его Блументрост, которого он назначил президентом академии с ежегодным жалованьем в три тысячи рублей, имел настолько влияния, что ему удалось открыть академию в царствование Екатерины…
Анна желала сохранить ее; мало того, она учредила за академией ежегодное содержание в двадцать пять тысяч рублей, она уплатила еще все ее долги, доходившие до тридцати тысяч рублей, и назначила президентом графа Кейзерлинга19. Несколько лет спустя Кейзерлинг был послан министром в Польшу, и место президента занял камергер барон Корф20. Когда он был послан в Копенгаген, то его заменил тайный советник Бреверн21. Множество дел, которые лежали на этом министре, не дали ему возможности долго занимать эту должность; он отказался от нее, и академия оставалась несколько лет без президента – до тех пор, покуда императрица Елизавета не назначила на эту должность графа Кирилла Григорьевича Разумовского22, брата обер-егермейстера23.
Хозяйственная часть академии была постоянно – в весьма странном положении; мы видели выше, что императрица Анна при восшествии на престол пожаловала тридцать тысяч рублей для уплаты долгов академии; несмотря на это, когда Корф уехал в Данию, на ней числилась та же самая сумма долгу, и хотя императрица Елизавета ассигновала снова значительную сумму на уплату долгов, однако дела от этого не пришли в лучший порядок.
Россия не извлекла до сих пор никакой существенной пользы от этих больших учреждений. Все плоды, принесенные академией взамен тех громадных сумм, которые она получила в течение двадцати восьми лет, заключаются в том, что русские имеют календарь, составленный по петербургскому меридиану, что они могут читать газеты на своем языке и что несколько немецких адъюнктов, вызванных в Петербург, оказались сведущими в математике и философии настолько, чтобы заслужить ежегодные оклады в шестьсот и восемьсот рублей; между русскими найдется не более одного или двух человек, способных занять должность профессора. Наконец, академия эта не так устроена, чтобы Россия могла когда-нибудь ожидать от нее хотя малейшей пользы, так как в ней не занимаются преимущественно изучением языков, нравственных наук, гражданского права, истории или практической геометрии – единственных наук, полезных для России; вместо того разрабатывают более всего алгебру, умозрительную геометрию и другие отрасли высшей математики, разрешают критические задачи о жилищах и языке какого-нибудь древнего народа или делают анатомические наблюдения над строением человека и животных. Так как русские считают все эти науки пустыми и ненужными, то неудивительно, что они не имеют никакого желания обучать им своих детей, хотя все предметы преподаются бесплатно. Это доходит до того, что в академии бывало часто более профессоров, нежели