Тайны русской души. Дневник гимназистки. Виктор Бердинских

улыбку. Об этом я не скажу, да и не напишу также, кроме разве слабого намека – в своих нескладных стихах. Да. Но зато всё, что касается моей жизни – менее интимной, что ли, то я постараюсь выразить ее – сжато и тем не менее полно, и если здесь также не будет всей правды, то только лишь потому, что всякая «мысль изреченная есть ложь»102, то есть потому, что слова бессильны выразить мысль – во всей полноте ее духовной стороны. Конечно, это последнее относится ко мне – и только ко мне, потому что ведь я же не знаю, может быть, кто другой и сумеет это сделать…

Пятница, 7 ноября

      1 час 25 минут дня.

      Недавно вернулась с курсов и только что кончила об… Нет – завтракать…

      Сегодня – день смерти Толстого, и у нас на курсах закрыты все лавочки. Теперь идут общие лекции о Толстом – Котляревского103 и Булича104. Я с удовольствием осталась бы послушать – мне и билет был дан, но я точно и определенно сказала Зинаиде Яковлевне («генеральше»), что вернусь к часу. Искушение было велико, но остаться я не могла – ведь это не дома, не у Юдиных! – тем более что вчера (я) опоздала на целый час…

Воскресенье, 8 (ноября)

      Была у Юдиных – вчера (7 ноября) и сегодня. Вчера Миша (Юдин) был именинником. Я пила у них чай, так как отправилась (к ним) после обеда… А сегодня была в Соборе, кажется – Спасо-Преображенском, у Обедни. Потом завтракали – с оккультистом. Зовут его, если не ошибаюсь, Николай Васильевич Чудов (или Чудин). Сегодня (он) был мил и любезен…

      Потом: «генеральша» взяла (еще утром) билеты на лекцию – себе и мне, но оставила их там – потому, что деньги забыла, так я ходила их взять и заплатить деньги…

      А потом отправилась прямо к Верке Базаркиной, ибо Зинаида Яковлевна («генеральша») пошла обедать к мадам План- сон. Верка идет в «Александринку»105. Вот неудача!.. Мы с ней поговорили – очень немного, но достаточно и того, что я узнала. Мне жаль, так жаль ее!.. И завтра я пойду к ней – в промежутке (между занятиями). Мы должны переговорить обо всем, и тогда, быть может, я успокоюсь, хотя может случиться и обратное. Но думаю, что всё же буду спокойнее. Я уверена, что нет…

      Я уже сегодня почувствовала себя спокойной и сильной. Я не знаю, скажу ли я ей то, что еще так недавно писала, что не скажу ни одному человеку в мире. Может быть, и не скажу. Почему? Потому что, кажется, это будет нужно. Зачем? Не знаю… Может быть, для того, чтобы она успокоилась, может быть, для того, чтобы она не считала меня «неземным созданием», чем-то непорочным, чистым, чтобы она знала, что я порочна, грешна – и еще как!..

      Нет, не знаю! Я… Я ее люблю, мне хочется ее приголубить!.. Она говорит, что у нее душа стала изломанная. И, я думаю, своими резкими выходками она хочет прикрыть душевную болезненную чуткость…

      Очень вероятно, что всё это не так, но ласка никогда не повредит, и мне так хочется прижать эту буйную голову к своей груди! Пускай она меня даже оттолкнет. Всё равно…

      Господи! Вот расписалась, еще ничего не видя!..

      От нее (Веры) я проехала к Юдиным. Выпила чаю – и поехала домой. Алексей Николаевич (Юдин) ехал в гости, и до трамвая