Рита Погорелова опустила глаза и зачем-то стала рассматривать свои руки. Руки были некрасивые, с огрубелыми опухшими пальцами, с неровными ногтями. Тесто до конца кое-где не отмылось, так всегда бывает, когда сполоснешь руки наспех, а она торопилась, чтобы пощупать толстенькую пачку денег, на которую собиралась купить Мишке к школе костюмчик, и рубашечку, и галстук, и портфель, самый красивый и дорогой, какой только найдется…
– Фамилия! Имя! Отчество! – раздельно и громко сказала следователь Сорокина. – Глухая она, что ли! Лысенко, она что, так и сидела, когда ты пришел? Дверь-то тебе кто открыл?
– Так и сидела, Ритусик. – Лысенко неопределенно пожал плечами.
Стоит у стены, ему-то что! Вот скотина равнодушная. Ждет не дождется, чтобы домой свалить, сто граммов опрокинуть, бабу какую-нибудь трахнуть – и в койку. Беспозвоночное. Следователь Сорокина опера Игоря Лысенко недолюбливала.
Дежурный врач оторвался от исследования лежащего на полу тела, мельком взглянул на женщину, что сидела у окна, и прокомментировал:
– Шок. Рита, глянь, она же вся избитая. Похоже, он ее этим самым топором приложил.
Следователь привстала с табурета. Эксперт щелкал вспышкой, добросовестно ползая по небольшому пространству, стараясь ничего не упустить, прикладывал короткую линейку то так, то этак, скрупулезно и методично делал снимки для фототаблиц. Доктор отчаянно зевнул, прикрывая рот ладонью, и прищурился на очередную вспышку. Работа по этому последнему выезду ему была явно не в кайф.
– Слышь, Сеня, подвинься, – велела Сорокина эксперту. – Ну, чего там с топором?
– На лезвии следы крови, – сухо доложил эксперт Сеня. – Сейчас упакуем, а там видно будет…
– Как это мне все поперек горла, – неожиданно изрекла Сорокина, раскачиваясь на стуле всем своим мощным торсом наподобие китайского болванчика. – Как мне это все поперек… Три мужика здоровых, представители закона, и спокойно смотрят, как женщина на их глазах истекает кровью. Слышь ты, внебрачный сын Гиппократа, челюсть сейчас вывихнешь! У тебя бинтика в аптечке не найдется? Давай, окажи пострадавшей первую помощь.
Дежурный врач выпаду следователя Сорокиной ничуть не удивился. Рита слыла в прокуратуре дамой со странностями – была убежденной феминисткой, то бишь идейной последовательницей Маши Арбатовой, о которой и слыхом не слыхала. А если бы даже и слыхала, то в ее жизни от этого мало бы что изменилось – как была следователь Маргарита Сорокина единственной женщиной в семье, состоящей из мужа, свекра и двух сыновей, так и тянула