ситуативного смысла, необходимости рассмотрения каждого случая отдельно, все же практически отождествляет герменевтический и исторический способы толкования
[107]. Однако очевидно, что сведение юридической герменевтики к историческому подходу не позволяют добиться главной цели изучаемого подхода, а именно нахождению глубинного смысла нормы. При этом нельзя чересчур погружаться в ситуативные обстоятельства каждого конкретного случая, отделяя их и не имея возможности каким-либо образом объединить. Так, с одной стороны – судья, интерпретирующий нормы закона, опирается на конкретные факты дела. С другой – историк, который анализирует события интересующей эпохи, вариации применения и иные факторы, оказавшие влияние на появление и образ действия нормативного акта. Однако нельзя утверждать, что главной и единственной функцией историка права является воссоздание первоначального смысла закона, как и то, что судья занимается только актуализацией нормативных актов, подведением их под современные ему обстоятельства. В связи с этим необходимо отметить, что юрист (судья) для наиболее «истинной» интерпретации или приведения закона в соответствии с современностью должен знать его первоначальный смысл, должен мыслить как историк права, «прочувствовать дух закона».
Такая позиция нашла отражение в идеях Шлейермахера. Он полагал, что интерпретатор должен поставить себя в условия первоначального читателя, благодаря чему он и откроет глубинный смысл закона. Однако сторонники традиционного подхода не учитывают «нестыковки», возникающие таким образом между первоначальным и современным юридическим смыслом[108].
