Случай – явление, при котором нарушается запланированный, прогнозируемый тобой порядок жизни. Вдруг всё меняется. Движется жизнь, случаются случаи, некоторые люди возводят их в ранг знамений, предвестников. Как я отношусь к случайностям и случаям? Отношусь. Туда (наверх) не взываю, решаю сам. Такая вот реакция…
Надо было поступать в институт, а денег нет, жить не на что. Мать с отцом в это время взяли ссуду на строительство дома. Мне казалось, что теперь у нас хоромы. А лет через тридцать приехал, посмотрел: там, где яблони выращивал, кто–то огромный коттедж отгрохал, рядом с ним наш домик не больше собачьей конуры. Но нам там было уютно, хорошо, дом был полон гостей. Наверное, это самое главное в жизни человека.
Накануне поступления мы с другом поехали на озеро, наловили рыбы, поставили бочку на тележку и поехали по нашей улице торговать. Раньше так раздавали, а тут – за деньги. Продали одну бочку, пересчитали барыши. На два билета туда и обратно не хватает. Пошли снова на рыбалку, продали вторую бочку. Теперь должно было хватить.
Я поступил в Свердловский горный институт, и в моей жизни начался важный переходный период – от пацана к молодому человеку.
Жили, учились, а ещё больше вкалывали, чтобы прожить.
Шабашили на стройке, на заводах – пивном и (что важно!) на колбасном, но чаще на цементном. Повязываешь на лицо слой за слоем маску, но всё равно лопатой намахаешься, вагон разгрузишь – выходишь, а нос уже зацементировался, хоть бури его.
В общаге бывало всякое, да и в учебном корпусе мы все вели себя по-разному: кто на лекциях сидел, кто в читалке пропадал, кто на стадионе до седьмого пота вкалывал, а кто и в карты играл.
Но чего мы не гнушались, так это практики, особенно после третьего курса, которая, как лакмусовая бумажка, тут же покажет, что из тебя получается.
Мы пахали вовсю. Обычно нас устраивали на рабочие должности, чтобы можно было хоть какойто копейкой разжиться. Кривой Рог, Нижний Тагил, Кушка, Джезказган… Последний, пожалуй, был самым запоминающимся. Это уже преддипломная практика.
Там я деньги зарабатывал помощником машиниста экскаватора, а практику как рударь проходил помощником бурового мастера. В шахту выезжаешь днём, затем – в карьер, полночи отработаешь, поспишь в общежитии – и снова в шахту. Идёшь пешком через снежные барханы, потому что на автобус денег нет, тебя ветер едва с ног не сбивает.
Итээровцы в отделах знали, что нужно для диплома, материалом снабжали щедро, но это уже обрабатываешь только в Свердловске – пишешь, рисуешь, чертишь.
На шахту тогда в нашем институте впервые дали места, мы туда втроём и поехали. У Брагина (его отец был начальником штаба Уральского военного округа) что-то случилось, он улетел, остались вдвоём с Юрой Шрейдером, мы его Юшей звали. У него было одно удивительное качество: он умел быть преданным другом, причём в такой степени, что ради дружбы был готов действительно на всё. Таких людей единицы.
Выдался выходной. Куда идти? Разве что только на танцы.