Почему–то считается, что если прийти под флагом “Внесём изменения”, то дальше жизнь подскажет. Да, конечно, только она подсказывает, что как только закон принят, запятую исправить – десятилетия уходят. Принцип “чернильного пятна” (как тут не вспомнить начальника прииска на Колыме) не очень управляемый, но пятно расползается…
Мгновенно лишь чиновники себе новое кресло находят. Как вороны – стоит выстрелить, на другое дерево перелетят да ещё и на одну особь больше в стае!..
О Колыме же можно рассказывать бесконечно, потому что жизнь там была на удивление интересной.
Уезжать оттуда на материк я особенно и не хотел, но впереди был отпуск – первый за три колымских года…
Глава четвёртая
ВГЛУБЬ НЕФТЯНОГО ПЛАСТА
То, что я понял о человеческом предназначении на Колыме, ещё более укрепилось на Яреге: человек должен пахать всю жизнь. В этом он находит даже не столько удовольствие, сколько смысл существования. Остальное – имя прилагательное, всё – вплоть до эмоций и личных отношений.
Впрочем, житьё–бытьё на материке поначалу выглядело как лёгкий спектакль, а не как сложная, полная проблем реальность. И всё же пришлось с Колымы увольняться. Маленькая дочь там постоянно болела, а в Сыктывкаре, куда мы прилетели в отпуск, стало всё совсем иначе…
Кстати, когда у нас родилась Марина, мне один отец со стажем по большому секрету сказал:
– Никого не слушай. Ерунда, что все отцы будто бы хотят сына. Что такое мужика родить? Это как топором, раз, два – и готово. А вот женщину родить – искусство, это ж надо фигурку, ручки, ножки выточить…
Ну вот, когда я решил остаться, послал на Колыму заявление об увольнении, одно, второе…
Не увольняют ни в какую! Даже вспомнили, что я когда–то просился на Билибино (там небольшая атомная станция и рудное золото добывают), но тогда меня не послушали, послали на горный прииск. А тут и Билибино стали предлагать.
Но я уже принял решение. Как говорится, по семейным обстоятельствам. Пришлось даже писать жалобу прокурору. А что делать, как уволиться?
Ну не повезут же меня работать на Колыму под конвоем!
Письмо отправил, а сам пошёл в Совнархоз. Оказалось, всюду угольные шахты, но это ведь не рудные разработки, на которые я стремился. И тут кто–то вроде как между прочим обронил:
– На Яреге строится рудник, точнее, нефтяные шахты…
Дальше я уже особо не слушал, сосредоточившись на двух знакомых словах: „шахта“ и „рудник“.
Ярегское шахтоуправление возглавлял Николай Иванович Потетюрин (потом его забрали в Ухту замом по общим вопросам – от выработки до пеленок).
Таисия Дмитриевна, мама Галины Ивановны, тогда работала кастеляншей в лучшей гостинице Сыктывкара, где останавливались