Минное поле политики. Евгений Примаков

хозяев и, может быть, даже считал все очередной «потемкинской деревней». Ведь подошел к портрету Хемингуэя, висевшему на стене над школьным столиком моего племянника, и, отодвинув портрет, убедился, что стена под ним не выцвела, – значит, не повесили к его приходу.

      В Тбилиси Рокфеллер вообще пользовался особой популярностью. Тэд Кеннеди, который одновременно с нашей группой был в столице Грузии, жаловался, что стоило ему появиться на улице, как все вокруг кричали: «Привет Рокфеллеру!»

      Дэвид Рокфеллер многое сделал для развития отношений между нашими странами. Этот незаурядный и обаятельный человек пригласил нашу группу, в том числе меня с женой, во время одной из поездок в США в свой родовой дом. Непринужденная, теплая обстановка способствовала достижению договоренностей по самым сложным международным вопросам. И в этом отношении удалось немало. Была создана своеобразная «лаборатория» для анализа целого ряда проблем, часть из которых в дальнейшем нашла решение на официальном уровне.

      Большой смысл приобрели встречи (с нашей стороны организатор – ИМЭМО) с японским Советом по вопросам безопасности («Анпокен»). В первой половине 1970-х годов по предложению инициатора таких встреч И. Суэцугу мы с Журкиным посетили Токио и договорились о периодичности визитов, составе группы и содержании диалога. Помимо Суэцугу, в нем участвовали с японской стороны профессора Иноки, Саэки и многие другие, пользовавшиеся большим авторитетом в стране, но, может быть, что важнее – влиятельные фигуры, как и весь «Анпокен» в целом, в правящей либерально-демократической партии.

      Вначале такие ежегодные «круглые столы» напоминали скорее разговор глухих. Каждая сторона признавала важность развития отношений между СССР и Японией. Однако наши японские коллеги не переставая твердили, что это невозможно без решения вопроса о «северных территориях», а мы с не меньшим упорством отвечали, что такой проблемы не существует.

      Но постепенно лед таял. С каждой встречей все более росло уважение друг к другу Я, например, никогда не забуду того, как Суэцугу, узнав, что я потерял – это было в 1981 году – сына, всю ночь каллиграфически выводил иероглифы древнеяпонского изречения и подарил мне эту запись, смысл которой заключался в необходимости смиренно переносить все невзгоды, думая о Вечном. Конечно, японская мудрость не помогла приглушить страшную боль, вызванную неожиданной смертью двадцатисемилетнего сына от сердечного приступа во время первомайской демонстрации в Москве, но я высоко ценю по сегодняшний день порыв души японского коллеги, который, к сожалению, скончался в 2001 году.