Вся эта нечисть ночь напролёт визжала, бранилась, прыгала с полки на полку, хлестая друг друга вениками из крапивы, чертополоха и сорняков, и заливала шипящую каменку так, что вся их резвящаяся орава едва видна была в горячем тумане.
Порой заявлялся злой угрюмый упырь. Он плескал на раскалённые камни кровь из принесённого с собой туеска, наполняя парную едким, зловонным дымом. У нечисти от этого чада начинали слезиться глаза, и вся шайка с шумом и гамом перебиралась беситься в предбанник. Выкурив сотоварищей, упырь сдирал с ведьминого помела веник и с ненавистью, будто наказывая себя за что-то, долго хлестался этим колдовским голиком на верхней полке парной. Напоследок, облившись вместо холодной тёплой, почти горячей, водой, он допивал, крякая от удовольствия, остатки крови из туеска, и, обратившись в волка, рыча и зловеще лязгая зубами, выходил мимо дрожащей от страха шайки на улицу.
В банный и не банный день навещала Обдериху её подруга, полевая Анчутка – существо маленькое, кругленькое, сплошь заросшее коричневой шерстью, но с лысой, будто яйцо, головой, с розовой свинячьей пипочкой вместо носа и маленькими косенькими глазками. Пяток у неё не было, и передвигалась она на коротеньких лапках, словно крадучись, на носках.
Анчутка была нечистью юной и по уши влюблённой в молоденького Чёртика, того самого, который столкнул Анниного мужа в реку. Тот, естественно, никаких чувств к лысому и кривоногому шарику не испытывал. Ему, и тоже безответно, нравилась Царица омута – томная русалка с огромными зелёными грустными глазами и вьющимися, будто изумрудные водоросли, локонами. И Анчутка очень страдала. Она постоянно таращилась, стараясь хоть как-то увеличить свои поросячьи глазки. И даже растопыривала их пальцами, надеясь таким способом повлиять на их размер. И мечтала отрастить на своей плешине пышные волосы по пояс. И это было главной заботой подруг.
– Мне бы косу на мою головушку босу. И Чёртик милый, дорогой непременно был бы мой, – из-за переполнявших её пылких чувств Анчутка порой изъяснялась стихами.
Приятельницы заваривали в лоханке шишки хмеля, корни лопуха, цветы ромашки. И Обдериха старательно втирала получившийся настой в плешь своей озабоченной подруги. И им казалось, что волосы понемногу растут.
– Гляди, гляди – вроде бы один волосочек проклёвывается, –