– Не попался? Благополучно? – спросил его Скосырев.
– Зачем же попадаться-то? В первый день да и попасться! Я ученый. Не первый год стреляю.
– И меня Бог помиловал, но больно уж плохо сбирал-то. Только копейки да гроши по лавкам… Хлеба ломти дают, но у меня карманы дырявые. А я уж думал, что ты не придешь. Надуешь, – прибавил Скосырев.
– Кадет золотой роты, коли уж, брат, обещал, не надует, – гордо дал ответ Чубыкин. – Его слово – закон. Его так рота приучила. На этом рота держится. Сам ты золоторотец и не знаешь этого!
– Да я знаю это, а думал только, что среди своих-то запутаешься.
– А вот пришел. Я мачеху сегодня видел. Рубль целковый она мне сегодня прожертвовала. Вот сейчас пойдем и выпьем за ее здоровье.
– Ну, что ж она? Обрадовалась тебе?
– Испугалась. Я ее на улице встретил. «Отойди, – говорит, – Бога ради, от меня. Храни Бог, увидят». Ведь за это ее бьют, тиранят, под замок сажают. А исхудавши-то как! Кожа да кости. Такая ли она была прежде? Полная, белая, румяная, круглая… кровь с молоком, – рассказывал Чубыкин. – А обещал я тебя попотчевать, так попотчую. Бутылку казенной пополам и щей в закусочной похлебаем. А потом на ночлег, – говорил Чубыкин.
– Надо бы селедочки, – сказал Скосырев, облизнувшись, которого, как пьяницу, тянуло к соленому.
– Можно и селедку. Деньги есть.
Чубыкин хлопнул себя по карману.
– Много ли насбирал? – спросил его Скосырев.
– Больше двух рублей. Как сказал, что два рубля, так два рубля и вышло.
– А сколько в утробу-то себе влил? Мамон-то насколько натешил?
– Две сороковки и мерзавчик. Мерзавчиком сейчас побаловался, подходя к Невскому. Ну, пойдем, отец Серапион.
Они поднялись со скамейки. По бульвару, против Гостиного двора, проходили две дамы с пачками покупок и весело разговаривали. Скосырев сейчас же подвернулся к ним. Заложа руку за борт пальто и весь съежившись, он начал:
– Подайте на хлеб и на ночлег вышедшему из больницы. Вас Бог не оставит.
Ему подали.
– Много ли? – спросил его Чубыкин.
– Гривенник. Здесь место хорошее, подают хорошо, но очень уж опасно, много фараонов. Вон даже околоточный бродит. Того и гляди, попадешь в кутузку.
– Ловко! – похвалил его Чубыкин.
Они свернули на Садовую и направились по направлению к Апраксину переулку. Скосырев опять остановил какую-то даму. Чубыкин сказал ему:
– Если просить будешь, то мне и тебе рядом идти нельзя. Живо сцапают.
– Да надо бы посбирать. Я сегодня совсем при пиковом интересе. Все копейки да копейки. А в утробе за весь день сегодня только два мерзавчика.
– Ну так иди вперед, а я повременю и пойду сзади. Я просить не буду. Чего тут! И на выпивку, и на закуску, и на ночлег есть. А дойдешь до Апраксина переулка – жди меня на углу. Там и казенка есть, и закусочная есть, – проговорил Чубыкин.
Они разъединились до Апраксина переулка, и,