Ник ничего не ответив мне, лишь взглянул на их спины, и мы продолжили идти дальше молча.
Мрачные бараки закончились и на смену им начались снова высотки. Не так давно этот район был новым, люди съезжались сюда влекомые рекламой в поисках лучшей жизни, высоких зарплат и нового жилья. Уловка государства сработала: желающих оказалось так много, что квартир не хватало. Для тех, кому не хватило жилья – были построены бараки. Качество которых, показало себя сразу в первые дожди – крыши протекали, система вентиляции не работала, в комнатах в первый месяц появилась плесень и грибок, люди начали страдать от кашля. Постройка новых квартир задерживалась. Пришли первые морозы, на которые эти дома, видимо, не были рассчитаны. У поселенцев лопнуло терпение, и тогда случилась первая забастовка, которую успешно подавили. Но просьбы народа всё же были услышаны – через год ещё две высотки были достроены и люди расселены по новым квартирам. О сносе бараков никто не позаботился, со временем они стали пристанищем для тех, кто хотел обойти алкогольный запрет.
– Жутко будет ходить здесь одному без тебя. – Тихо шепчет Ник.
– Понимаю тебя. Я ходила в садик совсем одна, и мне тоже было страшно.
– Ты ходила в садик одна? – округляя глаза, переспрашивает Ник.
– Ага, родителям было некогда, и меня отправляли идти туда одну.
– Но до него далеко!
– Да, тогда мне эта дорога казалась бесконечной. Я помню, как заблудилась в первый раз. Расплакалась посреди дороги от страха и обиды.
– И что потом? – глаза Ника становятся еще больше.
– Потом ко мне подошел какой-то мальчик, он был меня старше – уже школьник. Спросил, почему я плачу и, не знаю как, он понял через мой плач, что мне нужно в садик, взял меня за руку отвел туда. Было очень страшно, – невольно улыбаюсь этому смутному воспоминанию, – незнакомый и такой взрослый по сравнению со мной мальчишка ведёт меня куда-то. Сейчас меня это пугает, но тогда мне стало спокойно рядом с ним, он довёл меня до дверей, помахал и ушёл.
– Ты его больше никогда не видела?
– Видела. Каждый день он шёл позади меня до садика, а потом сворачивал назад в сторону школы.
Я смеюсь над братом, который ко всему открыл рот. Смеясь, легонько прикрываю его.
– Кто он такой? Как его звали? – Ник тараторит с круглыми глазами уже от любопытства.
– Он же, наверное, в школу опаздывал!
– Не знаю, кто он, и как его звали.
– Как же так? Ты не спросила?
– Я стеснялась с ним разговаривать. Он казался мне таким взрослым тогда. Со временем я привыкла, что каждое утро я не одна иду, а потом он куда-то пропал.
– А сколько тебе было?
– Почти четыре года. Наверное, тот день единственное отчетливое воспоминание из моего детства.
Ник ошарашено смотрит на меня:
– Четыре года? Тебя отпустили идти одну?
– Мама тогда сказала, что не хочет тратить свое время на то, что ребёнок уже должен