Тереза подхватила капроновые юбки, проклиная их, и ринулась на голос. Лика в растерянности простирала руки в сторону зарослей. Тереза, резко затормозив, влепила ей оплеуху. Лика взвизгнула и пошатнулась.
– На чужое рот разинула?
Лика подняла на нее расширенные от страха глаза. В первый момент она подумала, это Билле ударил ее, рассердившись, что задержалась. Рука у госпожи Ильтен была не менее тяжелой.
– Убью, – прошипела Тереза.
Она вцепилась ногтями сопернице в горло. Лика сдавленно заверещала, пытаясь оторвать от себя ее руки – тщетно, не с той связалась. Одной рукой Тереза удерживала Лику за шею, а другой с оттягом хлестала ее по щекам. Раз нельзя бить в полную силу – хоть так оторваться.
– Рино – мой! Понятно тебе, сопля?
Вопли жены оторвали Хэнка от блаженного обсасывания косточки. Опрокинув тарелку, он помчался на звук и чуть не рухнул от увиденного: его супругу избивала госпожа Ильтен. Он и сам, случалось, бил Лику, но то муж наказывал собственную жену, а здесь было нечто не влезающее ни в какие рамки. Он бросился Лике на помощь. Выдрал несчастную из хищных когтей госпожи Ильтен, отшвырнул себе за спину, намереваясь защитить. И, забывшись, заехал в ухо нападающей. Ну, не привык военный контролировать себя в драке: если уж дошло до рукопашной, то бей на поражение и месись в полную силу, иначе станешь трупом.
Однако уха Терезы в месте, куда пришелся удар, уже не было. В первый момент новый противник оказался неожиданностью, иначе она не отдала бы терзаемую жертву так легко. Но, ощутив перед собой настоящего врага, а не жалкого неумеху, она быстро перешла в боевой режим. Увернувшись на самой грани, атаковала, перекатилась, снова атака… Хэнк держал удар неплохо, словно в камень попадаешь, а его выпады не достигали цели – Тереза крутилась во всех измерениях сразу, хорошо понимая: если она пропустит удар от этой горы мускулов, получит серьезную травму, да как бы не инвалидность. Проклятое платье мешало, путаясь в ногах, хоть скидывай его вовсе, только времени на это не было, она едва успевала ускользать от кулаков и ботинок Хэнка.
– Вы переступаете всякие границы, господин Хэнк! – заорал Ильтен, выскочивший из кустов на шум драки, да так и опешивший.
Хэнк, конечно, не услышал. Он находился в состоянии, напрочь исключающем восприятие цивилизованных упреков. Мир за пределами драки перестал для него существовать. Удары сыпались на него, казалось, со всех сторон. Слабоватые, истинному зохену не чета, но весьма болезненные. Из носа и уха текла кровь. А он все время промахивался. Треклятая самка была верткой, как змея. Он не привык с такими сражаться, мощные тела зохенов быстры, но менее поворотливы.
– Тереза! – Ильтен схватился за голову, не понимая, что делать. Не лезть же их разнимать – сметут и не заметят.
Перелом в драке обозначился, когда Тереза запнулась о цинковое ведро для полива. У Ильтена аж сердце екнуло. Но покачнувшаяся и едва не упавшая Тереза ловко выправилась, и удар Хэнка в левое плечо пришелся вскользь. Уходя, она подхватила