Он указал на четырех мужчин, которые, слушая его речь, молча приподняли свои серебряные фигурки: Бранд и Торвин – молоты, Ингульф и Хунд – молодильные яблоки Идун.
– Амулеты бывают разные. У Ньёрда – лодка, у Тора – молот, у Фрейра – уд. Я не обещаю, что тебе помогут. Но с тобой будут обращаться как с человеком, а не как с лошадью или телкой.
– У тебя нет амулета, – заметил Халфи.
– Я не знаю, какой носить.
Вокруг будничный гул лагеря перерастал в гам по мере того, как распространялись новости, и воины переходили на крик, общаясь друг с другом. Собравшиеся в кузнице обратили взоры на человека из команды Бранда, который явился с широкой улыбкой в нечесанной бороде.
– Снимаемся! – воскликнул он. – Ярлы, Рагнарссоны и Змеиный Глаз устали выслушивать дозорных, ломать голову и чесать задницу. Завтра идем на приступ! Берегитесь, бабы и девки!
Шеф мрачно посмотрел на воина, не находя в его словах ничего смешного.
– Мою девушку звали Годивой, – сказал он. – Это означает «Божий дар». – Он надел латные рукавицы и взмахнул алебардой. – Я назову эту штуку «Возмездием трэлла», платой раба, – задумчиво проговорил юноша. – Настанет день, когда она отомстит за Годиву. И за других девушек.
Глава 2
Когда забрезжило серое утро, Великая армия уже пробиралась узкими улочками в застроенное лачугами предместье Йорка. Все три главных моста через Уз находились под прикрытием стен старой колонии, расположенной на южном берегу реки, но это не смутило опытных корабелов и лесорубов, которых среди викингов хватало. Они снесли несколько хижин, а заодно и стоявшую на отшибе церковь; разжились крупными бревнами и перекинули через реку широкий мост рядом с собственным лагерем. Армия перешла на другой берег и устремилась, подобно селю, к желтым стенам цитадели в центре города. Никто не спешил и не выкрикивал команды. За исключением отрядов, которые остались охранять лагерь, восемь тысяч воинов сосредоточенно продвигались к своей цели.
Они с грохотом шествовали по улицам, и мелкие группы отделялись от общего строя, чтобы вышибить двери или выломать ставни. Шеф с трудом повернул голову, обремененную непривычной тяжестью шлема, и вопросительно посмотрел на Бранда, который мирно вышагивал рядом и разминал только что разбинтованную руку.
– Сплошное дурачье, – заметил Бранд. – Беженцы говорят, что король давно приказал очистить местность: мужчинам укрыться в крепости, всем остальным – уйти куда-нибудь в холмы. Но всегда найдутся умники, которые думают, что их беда не коснется.
В подтверждение его слов впереди поднялась суматоха: крики, женский визг, резкий удар. Перешагивая через обломки дверей, из дома вышли четверо. Они ухмылялись; в руках у них корчилась и билась чумазая молодая растрепа. Другие воины, поднимавшиеся на холм, остановились позубоскалить.
– Тости, ты не сможешь воевать! Силенок не останется! Охолони, после найдешь себе новую пышку.
Один