– Хотя если тебе нравится… – на его губах заиграла ухмылка, и Кира стерла ее ударом подушки. Миша спрятался за локтем и рассмеялся. – Серьезно. Извини за вчерашнее.
Кира помолчала. Она снова прижала к себе подушку. Она не сводила с Миши глаз; он тоже не сводил с нее глаз. Кира сдвинула брови.
– А где “я не хотел, я так больше не буду”? – претенциозно спросила она.
Миша прыснул и откинулся на руку.
– Бабушка говорила, врать нехорошо.
Снова повисло молчание. Кира снова шлепнула его подушкой, и в этот раз он перехватил ее.
– Что? – он отбросил подушку в изголовье. – Если бы я не хотел, я бы тебя не поцеловал. Переодевайся. Я отвернусь.
Кира подошла к аккуратно сложенной на стуле одежде. Она через плечо зыркнула на Мишу, но он послушно сидел, уткнувшись взглядом в подушку. Она понаблюдала за ним еще секунду и стала переодеваться. Она ждала снова каких-то шуток и подколов, но он просто сидел и ждал. Кира отнеслась к этому настороженно, но пока она не сказала, что готова, он даже не порывался подглядеть.
Миша не соврал: до дома отца здесь оказалось рукой подать. В прошлый раз они ехали на машине через центр, а теперь Миша повел ее по узкой тропинке сквозь густой темный лес.
Как только они миновали границу, кузнечики затихли и солнце скрылось; стало темно и тихо. У Киры сжалось сердце, она спряталась у Миши за спиной и шла за ним шаг в шаг; он как нарочно не торопился. Пахло хвоей и влажной землей, кеды скользили на выступающих из земли толстых корнях. Даже птицы не кричали, и у Киры по спине и плечам пробежали мурашки – не то от страха, не то от прохлады.
Миша вдруг остановился. Кира едва не врезалась в его спину и испуганно заозиралась.
– Мы одни, посреди леса, – издалека начал он, оглядываясь вокруг. – Не страшно?
Кира ударила его в спину, и Миша тут же смягчился.
– Ладно-ладно, – он приобнял ее за плечи и крепко прижал к боку, не давая отойти. Он наклонился, касаясь щекой ее лба; от него пахло телом и пылью. У Киры на глаза навернулись слезы, и она красноречиво скуксилась. – Не бойся, я просто пошутил. Идем.
Он потянул ее за собой, и Кира еле успевала переставлять ноги. Миша скоро ее отпустил, и они вышли на свет; Кира поморщилась и закрылась от солнца ладонью.
– Вот и пришли, а ты переживала.
Она плохо помнила, как дом отца выглядел снаружи. Но сейчас она видела перед собой двухэтажный дом белого кирпича с красной черепичной крышей, обнесенный высоким кованым забором, и ей не казалось, что ее отец мог тут жить. Это больше напоминало дворец какой-нибудь знаменитости, а вовсе не дом мэра. А потом Кира вспомнила, что он строил его для мамы и, наверное, делал расчет на ее положение. Она бы не стала жить где попало.
Калитка была открыта, входная дверь тоже. Миша шагнул в дом и заглянул за угол.
– Кто-нибудь дома? – громко спросил он, и в ответ прозвучала тишина. Он пожал плечами, скинул тапки и прошел на кухню.
Кира несмело прошла следом. Белые носочки собрали