Но в этой – я хвостом по воде плесну и никем для тебя не стану.
Ты меня не ловил, все верно.
Это и значит —
Ты во всем виноват.
Обратись к читателю, обратись ко свету, обратись в зверька и птицу лесную,
Много слов, много слез, много знаков – да мало смыслов и поцелуев.
Вот еще одно лето, ты снова ныряла с разбегу в него – и вода выбивала воздух,
Подводи итоги, что было – как было, даже если было неясно, даже если – непросто.
Идеального лета уже не случится, потому ли, что ты потеряла в соснах клубочек?
Больше нет идеалов, есть – так как есть, так – как вышло, а как так вышло – никто не ответит точно.
Эти игры в слова – твое колдовство, опора твоя, твой меч, помело и посох,
Ты ныряла с разбегу в тексты – глубоко в холмы, в сердце чащи, слова выбивали воздух.
Твой привычный мир – Москва асфальтовая, стоголосая, расписная,
А без фильтров, без морока глянешь – частокол за частоколом, изба пустая, чаща вокруг – густая.
Это не одиночество, это путь к себе – не дорога с огнями, а тропка, затерянная в лесу,
Подводи итоги, подводи себя к выводу – заведу себя глубже, этим-то и спасу.
Идеальные сны и истории – для царевен, сгинувших к середине июля,
Ты же сеешь слова и ветер, поминай как звали, пожинай вопросы и бури,
Подвела себя? Нет, ни разу, всегда себе давала живой и мертвой водицы,
Обратись в осенние тексты, обратись к подписчикам, обратись в полночную птицу.
И какие там будут осенью сказки, какие молодцы, богатыри, царевны, кащеи?
Ничего не видно отсюда. Но чем дальше в лес —
Тем больше я себе верю.
А ты такой вышел юродивый, неказистый такой, нелепый,
Что устаешь даже от теплого солнца, от недолгого лета.
Не можешь слышать громкого смеха, радоваться океану,
Плачешь над старыми песнями и непрочитанными романами.
Как горячую булку, тебя перебрасывают из ладоней в ладони —
Еще окажется, что заразно, а как можно вынести столько боли,
Пожалуйста, передайте без сдачи, перекиньте от греха, да куда подальше,
Пусть ее как-то починят, подкрутят что-нибудь, решат ее, как задачу!
А ты – то приведешь ко двору корову, чтоб доказать, что ты не хуже других, красивых,
То прикинешься деревянным и будешь колоть орехи всю ледяную зиму,
То споешь, то спляшешь, сыграешь комедию, вывернешь себя наизнанку, как будто китайский шелк,
Будешь очень стараться, и выйдет даже неплохо, но только это неплохо – не хорошо.
И к другим неровным никак не прибиться – у них другие правила и изгибы.
И устал пытаться делать из себя что-то – все равно выходит неверно и некрасиво.
Сам себе подаешь монетку и яблочко, утираешь нос рукавом,
И как заклинание шепчешь: «Побредем еще,
Ино еще побредем,
Еще побредем».
В Петербурге туман,
В