Император был весел, по дороге он не переставая беседовал и шутил со своими друзьями. Ярко горели факелы, и, пока путники шли по узким улицам Рима, никто из них не заметил ни чрезвычайной мглы, ни поразительной тишины этой ночи. Но когда поднялись они на верхнюю площадку Капитолия и достигли открытого места, предназначенного для нового храма – в честь Августа, люди заметили, что в природе происходит что-то необычайное.
Свет многочисленных факелов рассеял тьму на площадке утеса, и при свете их люди увидели на самом краю обрыва какую-то огромную, бесформенную массу. Сначала путники приняли ее за сломанный бурый пень оливкового дерева или старый обломок какой-нибудь древней громадной статуи, но, наконец, люди разглядели, что это – живое существо, и в ужасе отступили: перед ними была старая мудрая сивилла.
Трудно было представить себе существо, более изможденное временем, долгими годами; огромного роста, с поднятыми старыми, длинными, как крылья, костлявыми руками, старуха производила впечатление мрачной, зловещей птицы.
Уже много, много лет старая сивилла не показывалась людям, не выходила из горного ущелья, где жила в одной из скалистых пещер. Что могло заставить эту вещую старуху подняться на крутой обрыв Капитолия?
При виде старой сивиллы, ужас охватил спутников императора Августа:
– Она недаром пришла сюда нынче ночью, – тревожно шептали люди, – она мудра и обладает высшими знаниями, ей столько же лет, сколько песчинок на морском берегу. Что предвещает ее приход: добро или зло? Ведь она знает все, что должно случиться с человеком, она пишет свои пророчества на листьях деревьев и повелевает ветру отнести вещие слова тому, кому они предназначены. Может быть, она пришла сюда, чтобы предсказать императору грядущую судьбу?..
Страх, овладевший людьми, был так велик, что они были готовы пасть на землю по первому знаку сивиллы. Но старуха сидела неподвижно, как неживая, и, казалось, даже не заметила, что пришли люди. Затенив глаза рукою, она пристально вглядывалась в черную, беспросветную тьму. Но как могли что-нибудь различать ее старческие глаза, когда на расстоянии всего нескольких шагов мрак становился непроницаемым?
Тут, на вершине, люди сразу заметили, как темна была ночь; словно темные завесы спускались с небес, и взор не мог ничего различить на расстоянии протянутой руки от света факела. С удивлением заметили люди, что Тибр точно спит мертвым сном, ни разу не донеслось ропота его шумливых журчащих волн. Воздух был душный и влажный, с трудом можно было дышать; какая-то обессиливающая истома овладевала людьми, с трудом могли они двигаться, руки и ноги отказывались повиноваться, холодный пот