Но сейчас уже август. Поток приезжающих и уезжающих наконец-то спал, вот только летняя жара превратила отчаяние и безысходность в отвратительную вонь, к которой, по-моему, невозможно привыкнуть.
Я достаю дубинку, сую ее в рукав, придерживая манжету, чтобы не выпала. Подхожу к входу, открываю дверь и киваю вышибале Анхелю Акосте.
– Привет, детка, – говорит он.
От оглушительных басов пол дрожит под ногами. Двигаясь дальше, миную бар, смотрю на сцену.
Кожа девушек сияет в лучах света, волосы взмывают вверх, но это едва ли назовешь реальным танцем. Они лишь извиваются у шеста и ползают по сцене.
Хотя отдаю им должное. Не могу представить более тяжелой работы. Пусть тут не задействована математика или высокие риски, сопутствующие работе полицейского, солдата или врача, однако я бы предпочла заниматься чем угодно, но не притворяться, как приходится этим девчонкам.
– Аро! – зовет меня кто-то.
Полуголая Сильвер машет рукой с одной из платформ. Я заставляю себя помахать в ответ, на самом деле желая что-нибудь разбить. Мы вместе учились в средней школе.
Преодолевая коридор, где монотонный гул музыки понемногу стихает, слышу крик Скарсмана:
– Ты знаешь, как легко тебя заменить? Новые девочки подрастают каждый год, и у них нет детей, которые постоянно болеют!
Я вздыхаю, замедляя шаг. Дверь в его кабинет приоткрыта.
Уверена, в прошлом моя мать выслушивала бы такие же лекции, если бы я не сидела с младшими детьми. Она никогда не пропускала работу. Ведь у нее была бесплатная личная нянька и все такое.
Я прислоняюсь к дверной раме. Скарсман замечает меня. Он хорошо одет и ухожен: чисто выбритый, волосы с проседью коротко подстрижены, а черный костюм с темно-фиолетовой рубашкой отлично маскирует его чертовски мерзкую натуру.
Выдохнув дым, Скарсман тушит сигарету о поднос. Какая-то девушка в черном бикини из пайеток сидит перед ним с поникшими плечами.
– Отлично, – огрызается он, глядя на меня. – Твою мать, иди, сядь там. Я не хочу сейчас с тобой разбираться.
Я сжимаю дубинку, пряча ее за спиной.
Когда не двигаюсь с места, Скарсман дергает подбородком, дав знак танцовщице, чтобы убиралась отсюда. Девушка поднимается со стула; ее вьющиеся рыжие волосы, собранные заколкой, обрамляют лицо. Она очень красивая, поэтому он ее не увольняет.
– Оскорбительно, что они посылают ко мне ребенка для сбора платы. – Он усмехается, огибая свой стол.
Девушка проскальзывает мимо, а я остаюсь у порога, не спуская с мужчины глаз.
Скарсман подходит ко мне, берется за дверную ручку, взмахивает рукой.
– Входи.
Я разжимаю пальцы – дубинка выскальзывает из рукава, – напрягаю все мышцы и замахиваюсь. Сердце буквально выскакивает из груди, когда удар приходится Скарсману в плечо, отчего он падает на колени.
– Ах! – рычит хозяин клуба.
Твою