– Я так понимаю, ты сейчас пытался заказать моему за́мку то пойло, что хлебал у себя на родине? – выдохнула принцесса с бесконечным сарказмом. – Судя по тем последствиям, что я видела в твоих воспоминаниях, до такого извращённого самоубийства у нас не додумались. Поэтому за́мок мой не трогать, с ума его своими просьбами не сводить. И вообще, ты чего здесь раскомандовался? Совсем страх потерял?
– Ещё одна нравоучительница, – пробурчал я себе под нос.
– Полегче с выражениями, а то ведь побью перед дорогой, мало не покажется. Значит так, давай быстренько переодевайся и занимай место на дролонге. А то жара сегодня днём предвидится, вспотеет дролонг, будешь соскальзывать. А ну как не успеет поймать.
– А я, типа, сейчас в домашнем халате и тапочках.
– Ты, типа, глазки разуй, мои вары тебе одежоночку справили, вон на стульчике лежит. Быстро говори «огромное спасибо» и переодевайся.
– Спасибо, – буркнул я, действительно узрев на стуле аккуратно сложенную одежду.
– И давай недолго, – хохотнула Мара, исчезая в дверном проёме. – Чай, не принцесса перед смотринами, – закончила она уже из-за двери, ещё раз хохотнув на прощание.
– Да уж, конечно, куда нам до ваших принцесс, – проворчал я, разбирая вещи. – В них, небось, стервозность с рождения плетьми вбивают.
– Прилетим на место, покажу как, – «порадовала» меня дверь интонациями Мары.
Последняя угроза снова уронила моё начинающее подниматься с колен настроение.
Тяжело вздохнув, я начал стаскивать с себя бомжовскую одежду из своего мира. Да-да, именно так. Всё, что колданула тогда Хлоя, сейчас снова превратилось в мои домашние лохмотья. Наверное, одежда уже знала, что на моё тело она больше не вернётся, и приняла первоначальный вид. А может, Хлоя обиделась окончательно и сняла заклинание.
Как бы то ни было, у меня появилось стойкое ощущение, что, снимая с себя эти практически лохмотья, я окончательно прощаюсь со своим миром. Обрываю последние нити, связывающие меня с ним, и навсегда сжигаю мосты. На мгновение меня накрыла вселенная одиночества и безысходности. Настроение, до этого хотя бы стоящее на коленях, резко рухнуло ничком и издохло без всякой надежды на воскрешение.
***
Спустившись нехотя, но довольно шустро, во двор замка, я стал свидетелем последних приготовлений дролонга к полёту. Руководила всем, естественно, Мара, выдавая своей свите чёткие указания.
– Ты куда дорожные сумки к хвосту привязал? Чем он в полёте рулить будет? – неистово вопрошала она, попутно давая затрещину одному из варов.
– Так они же лёгкие, – оправдывался ушибленный оплеухой. – Он их веса даже не заметит.
– Вот-вот, и стряхнёт по дороге, так же не заметив. Хочешь, чтобы я с голоду лапки откинула? – Мара напустила на себя ещё более грозный и между тем страдальческий