– Самовар, – счастливо пискнула женщина, обнимая его за шею.
– К черту. После все, – зарычал Елисей, сдергивая с нее рубашку.
Темна южная ночь. С этой мыслью Елисей, хищно усмехнувшись, сделал еще один шаг вперед и одним резким движением вонзил бебут в шею сторожа, настороженно всматривавшегося в темноту ночи. Изогнутый клинок с едва слышным хрустом погрузился в плоть, разрезая аорту и дыхательное горло одновременно. Хрипя и булькая, мужик содрогнулся всем телом и начал медленно оседать на траву.
Чуть сместившись, Елисей одним резким движением выдернул кинжал и, воткнув его в землю, счистил кровь. Громадное тело сторожа бандитской «малины» еще вздрагивало в конвульсиях, но все уже было кончено. Выжить с такой раной было не реально даже в прошлом парня, а уж в нынешнем времени и подавно.
Ухватив тело за руки, парень оттащил его за угол и, закатив в кусты, вернулся к крыльцу. Летняя ночь хоть и темна, но коротка. Ночная прохлада нарушалась только треском цикад и едва ощутимым шелестом листвы. Осторожно толкнув входную дверь, Елисей проскользнул в сени и, зажмурившись, замер, давая глазам привыкнуть к полной темноте. Обычно в таких случаях полагается больше надеяться на слух и обоняние, но и зрение вполне может сыграть свою роль. Особенно если зрение адаптировалось к внешним условиям.
Выровняв дыхание, парень медленно раскрыл глаза и все так же бесшумно и плавно скользнул дальше. Кухонная баба, женщина старше средних лет, со следами лихой молодости на лице, звучно похрапывала, раскинувшись на лежанке и высоко задрав подбородок. Примерившись, Елисей дождался, когда она выдохнет, и резким движением всадил кинжал чуть выше впадины между ключиц. Искать кадык у женщины дело неблагодарное.
Следующим движением он с силой рванул кинжал от себя, рассекая гортань и артерию. Едва кинжал освободился, он накинул на женщину одеяло и прижал ее к лежанке коленом. Пара минут, и она затихла. Только медленная, вязкая капель нарушала тишину дома. В следующей комнате было пусто. А в спальне напротив спал кряжистый, ширококостный мужик.
Задумчиво посмотрев на него, Елисей почесал в затылке и, выскользнув в коридор, отправился осматривать остальные комнаты. Спустя полчаса он вернулся в спальню к местному авторитету и, примерившись, от всей души саданул его рукоятью кинжала в висок. Быстро скатив его с кровати, парень связал мужика прихваченной из кухни веревкой, на которой до этого сушилось какое-то белье, и, занавесив окна одеялом, отправился за водой.
Выплеснутый в физиономию ковш холодной воды заставил мужика застонать и очумело тряхнуть головой. Сквозь обрывок простыни, который Елисей использовал вместо кляпа, послышалось какое-то мычание, которое при изрядной доле фантазии можно было принять за ругательства. Не говоря ни слова, парень присел над телом и, ткнув мужика кончиком кинжала в пах, тихо спросил:
– Хочешь всю оставшуюся жизнь евнухом ходить?
Почувствовав боль, мужик замер, таращась в темноту.
– Я сейчас кляп выну и стану вопросы