Гаярума. Вера Александровна Петрук

таких случаев – выхода в город и встречи с Ариной. Сюртук был ношеный, но чистый и когда-то принадлежал богачу. На спине остались красивые замшевые вставки с вышивкой, изображавшей охоту на кабана. Пуговиц не хватало, но Майя пришила новые – деревянные, которые покрасила в тон тесьме. Та причудливым узором плелась по лацканам и карманам. Лес уверял, что нашел костюм в лесу, но Эйван знал, что друг снял его с трупа. В последнее время в лесу находили много мертвецов – люди замерзали, отправляясь по делам, и даже дары Светочей, которые покупали гонцы, не всегда охраняли путешественников от холода. Лес точно оставил бы такой красивый сюртук себе, если бы тот на него налез. В последнее время верзила стал особенно большим – то ли пух с голода, то ли, наоборот, где-то подъедал, скрывая лакомства от единственного друга. Впрочем, Эйван не обижался – к вкусной еде он был равнодушным.

      Правда, голод о себе тоже напоминал. В Гату они с Лесом отправились рано, еще затемно, надеясь избежать гигантской очереди у дворца, но большинство просителей, как выяснилось, ночевали у входа с вечера, поэтому друзья все равно опоздали. Оттого его взгляд сейчас так манили четыре красных яблока, лежавших на изящной тарелке на подоконнике.

      В рабочем кабинете Арины ничего не изменилось. Массивный стол с таким же стулом, пара высоких окон с витражами, табурет для редких посетителей, вроде Эйвана, всегда закрытый книжный шкаф со створками из непрозрачного стекла, тахта, обитая мягкой кожей, и бумажная ширма в восточном стиле, загораживающая угол. Эйван знал, что за ней прятался чан с водой, но проверять не стал. Ему всегда в этом кабинете мерещился запах распаренных листьев чабреца и мяты, которые Светоч любила добавлять в воду.

      Секунды превращались в минуты, последние тянулись и приближались к часу. Эйван уже исходил позволенную часть кабинета вдоль и поперек. Наступать на ковер не разрешалось, приближаться к бумагам, разбросанным на столе, тоже. Повторять ошибок он не собирался. Снаружи послышался шум возбужденной толпы, и Эйван выругался. Кажется, Арина отправилась обходить улицы, а он, наивный, уже решил, что она отменит работу ради встречи с ним. Кажется, долгое общение с Лесом начинало на нем сказываться: Эйван тупел. И ошибок допускал слишком много. Например, пришел к Арине снова после того, как она так изящно вытерла о него ноги в прошлый раз.

      С другой стороны, не только ведь в вишнях дело, попытался успокоить он себя. Губернатор Дарон, конечно, обещал оплатить Светочам посевные, но кто его знает. Зеленцы в прошлом году ждали таких «оплаченных» больше месяца, а потом влезли в долги и сами Светоча оплатили. Вот только далевальцам в долг в этом году никто давать не спешил. Деревня уже пятый год в долги залезала, а отдавала медленно, со скрипом и напоминаниями.

      «Хорошее я дело делаю, – еще раз попытался убедить себя Эйван. – Деревню спасаю. Герой. На старосту плевать, и на вишни Василикины тоже, а вот у старой Майи тюльпаны точно зацветут, если Арина свой зад в деревню притащит. Тюльпаны горожане любят,