– Юджин, ты понимаешь, о чем он говорит? – по-эльфийски спросила Мона.
– В общих чертах, миледи, – Кроу пристально следил за сменой выражений на лице незнакомца и вполне допускал, что тот рассказал не все, но основное было правдой. Наркотики, истощение, скафандр, побег, аварийная посадка… – Все могло быть именно так, как он рассказал. Его мир не ограничен одной планетой, как у вас или у меня, эти люди освоили дальний космос и, похоже, чувствуют себя в нем, как дома.
– Они могут быть создателями зала с Дверями?
– Не знаю, миледи.
Волшебница подавила вздох.
– Наш гость и так непрост, а когда к нему вернется память, станет еще более скрытным. Я не смогу прочитать его до конца, потому что кто-то заранее позаботился о том, чтобы он сохранил свои тайны.
– Оставь лучше все, как есть. Ну, не вспомнит он, кем был когда-то, что с того? Здесь ему ничто не угрожает.
Мона с мягкой укоризной посмотрела на мужа.
– Это не нам решать, Джас.
Не понимая ни слова, незнакомец с явным волнением следил за разговором, и Мона сжалилась над ним, перейдя на древний язык.
– Рискну предложить вам на выбор два варианта. Вы можете остаться таким, как сейчас, и начать жизнь с чистого листа, или позволите мне вмешаться и попытаться восстановить вашу память.
Гость недоверчиво посмотрел на Мону, а потом задал странный вопрос.
– Вы врач, мадам?
– Вовсе нет, поэтому исцеление будет довольно мучительным. Обдумайте хорошенько оба мои предложения, мы не станем вас торопить.
– На самом деле выбора нет, мне жизненно необходимо вспомнить все. Если вы не галлюцинация и не порождение отравленного наркотиками мозга, то я согласен на попытку восстановления.
– Хорошо, но вас придется привязать.
После секундного колебания молодой человек откинулся на спинку кресла и демонстративно положил руки на подлокотники.
Глава 6
Мона устала скитаться в лабиринте чужого разума, который она восстанавливала, полагаясь только на чувство гармонии и собственную интуицию. То, что сломали и исковеркали тюремщики, на самом деле не было даровано природой, кто-то намеренно создал некую конструкцию и вложил ее гостю в голову. Эти искусственные фрагменты портили общую картину и очень затрудняли работу волшебницы, но она старалась не обращать внимания на собственные неудобства, потому что они не шли ни в какое сравнение с муками, которые сейчас терпел их гость.
Он не издал ни звука и старался не дергаться, что дало Моне возможность сосредоточиться на его сущности и не думать о страданиях оболочки. Слабый, дрожащий огонек внутреннего «я» едва тлел под руинами, в которые превратился искалеченный разум. Только страх окончательно потерять себя, заставил его действовать, совершить побег и добраться до Двери в другой мир.
Мона мысленно дохнула на почти угасший светоч души.