Но когда поняла, что там не помогут ей никогда, возмутилась и занялась необходимыми поисками сама, по всем детективным, классическим, шерлокхолмсовским, твёрдым, железным правилам. И машину свою – нашла.
Украли её, как выяснилось впоследствии, сами менты.
Об этом в «Литературке» даже статья была.
Родственные отношения с Лилей Брик и её сестрой, живущей во Франции, Эльзой Триоле, супругой поэта-коммуниста, сюрреалиста бывшего, Арагона, помогли Алёне однажды, в беспросветных семидесятых, под настроение, видимо, взять да и съездить в Париж.
Мать губановская, сотрудница ОВИРа, никак не хотела выпускать её из страны и всячески ей препятствовала.
Сердилась она тогда на Алёну, из-за сыночка, из-за Лёни, одной из виновниц сумбурной жизни которого считала, забыв о прочих, прежде всего – её.
Но Алёна её победила – и вырвалась за границу.
И побывала в Париже.
И возвратилась в Москву.
А несколько позже – не только помирилась, но умудрилась подружиться с мамашей губановской, не такой уж суровой в общении, как на службе, вполне симпатичной, истомлённой безумствами сына и нелёгкою долей женской, но достаточно стойкой дамой.
Мне Алёна была – верным другом.
В тяжелейших былых ситуациях, особенно в долгий период безысходных моих бездомиц, она выручала меня.
Да и сама она, в любую минуту, могла обратиться ко мне за помощью – и об этом прекрасно помнила.
Ну а Лёня… Лёня – другое.
Лёня – это её любовь.
Была она года на три, не больше, постарше Губанова, но это ведь пустяки.
Оба они превосходно, удивительно быстро, спелись.
Песнь любовная их получилась, по судьбе, двухголосной и страстной.
Не сомневаюсь нисколько, что и теперь эта песнь в Алёнином сердце жива.
Да, очень ко времени, право же, пришлась Алёна Басилова, богемная фея, в Москве.
Без неё, наверное, добрых полтора десятка насыщенных до предела всем невозможным и возможным для памяти лет были бы для меня не такими, совсем не такими, каковыми они оказались – во многом благодаря лишь тому, что Алёна присутствовала в этих, ставших легендой, годах.
(Приедешь, бывало, к ней, созвонившись, обычно, заранее. Но иногда и спонтанно заскочишь, так, на авось.
Откроет она, улыбнувшись, тяжёлую старую дверь квартиры. Войдёшь в прихожую. Чуть позже – в комнату к ней.
На улице холод, снег. Продрогнешь там до костей. Ветер такой, что с ног валит. Кошмар московский.
А