– Но разве в городе нашем не крепкие стены? Разве не был он ни разу взят врагами приступом?
– Оно так, сын мой. Но чернь… ты же знаешь, она только и ждет, чтобы взбунтоваться. Чернь ненавидит благородных, состоятельных и умных. Во всех городах она бежала открывать ворота что гетману этому, что воеводам царским, а потом еще и грабила богатые дома вместе с ними. Боюсь я, у нас то же случится.
– Страшные вещи говорите вы, отец Игнатий. Что же делать богобоязненному христианину посреди бедствий таких?
Отец Игнатий подошел к органисту совсем близко, взял его руки в свои, мокрые и холодные – впрочем, как и всегда – и пристально заглянул в его глаза:
– Вижу я, сын мой возлюбленный, что ты истинный христианин. И будущее нашей веры тревожит тебя. Посему скажу я тебе, что есть способ остановить гибель неминуемую. – Отец Игнатий перешел на шепот, хотя вряд ли кто мог услышать их в пустом костеле. – Вчера ко мне приехал из Кракова брат Бенедикт, иезуит и ученый человек. Нынче вечером будет он ужинать у меня в доме вместе с витебским воеводой Сапегой, который приходится троюродным братом Казимиру Льву, подканцлеру нашему, и с городским войтом. Там и решится судьба наша. Ежели хочешь, я приведу тебя в соседнюю комнату, и ты услышишь все, что будет сказано на ужине.
– Но я… Разве достоин я быть посвященным в тайны сильных мира сего?
– Защищать нашу Святую Церковь в годину суровых бедствий достоин любой католик.
– Но как могу я…
– Сын мой, ты сам еще не знаешь, на что ты способен.
– Но…
– Тсссс! Способ есть. Благородные паны Радзивилл и Гонсевский сильно ошибаются, когда гоняют быдло по лесам и полям или сшибаются с казаками. Они отдают силы борьбе с комарами, но не с болотом.
– Что же делать, отец…
– Надо разить порождение ада прямо в сердце. Убив гетмана, мы остановим пожар, пожирающий земли наши.
Утром, как это ни странно после вчерашних Дудуток, гости из Москвы встали вовремя. Ну, почти вовремя. Газелька отъехала от «Минска» в начале десятого. Правда, москали еле волочили ноги и полусонные, а кое-кто и голодные, потому что проспали завтрак, загрузились в транспорт, чтобы тут же заснуть снова. Одна Елена была традиционно при полном марафете и на каблуках, в строгом черном брючном костюме. Однако пробивающиеся сквозь него фрагменты леопардовых принтов как бы намекали, что эта киска очень даже с коготками.
Едва заняв свое место у окна, она тоже прикорнула, и скоро вид рассеивающегося над