Мы сошли с дороги, продрались сквозь заросли и спустились к ручью. Ручей был мелкий, но холодный, я не мог сдержать дрожь, шлепая по воде. Неподалеку проходила автострада, и мы направились туда. Мимо прогрохотал контейнеровоз, пришлось присесть. Шоссе было пусто.
– А теперь пошли, – сказал я, – прямо на дорогу и немедленно обратно, по своим же следам.
Стинджер сделал все как надо, и мы снова оказались в холодной воде.
– Здорово, – одобрил он. – Они отыщут, где мы вошли в воду, найдут, где вышли, и доберутся до дороги. Копы решат, что нас подобрала машина. А что мы делаем дальше?
– А дальше мы пойдем вверх по ручью – все время по воде. До ближайшей фермы. Там разводят свинобразов…
– Нет! Ненавижу этих свинюх! Меня такая тварь в детстве укусила…
– Выбора нет. Иначе нас утром повяжут. Знаешь, я их тоже не шибко, свиней этих, люблю, но я вырос на ферме и умею с ними обходиться. Пошли лучше, а то ноги по колено отморозим.
Дорога была долгой и холодной. А что поделаешь? Только и оставалось, что дрожать и двигаться вперед. Зубы стучали словно кастаньеты. Все же мы добрались до второго ручейка, впадавшего в наш. Звезды начинали бледнеть – приближался рассвет.
– Ну наконец! – сказал я. – Нам нужен именно этот ручей. Видишь срубленное дерево? Мы почти на месте.
Я протянул руку, сломал сухую ветку, нависавшую над ручьем, и пошел дальше. Мы брели, пока не добрались до высокой электроизгороди, пересекавшей ручей. Веткой я приподнял нижний провод, чтобы Стинджер смог пролезть, потом он точно так же помог мне. Когда я был уже по ту сторону, послышался знакомый шорох гигантских игл, доносившийся из рощицы неподалеку. Большая темная туша отделилась от деревьев и затрусила в нашу сторону. Я выхватил ветку из рук Стинджера и ласково позвал животное:
– Су-у-у-и-и, су-у-у-и-и… иди сюда, хрюшечка, иди сюда, милая…
Кабан приближался, сочно хрюкая. Стинджер что-то тихо бормотал. Я снова подозвал свинобраза, и он подошел еще ближе. Красавец, не меньше тонны весом. Уставился на меня своими красненькими глазенками. Я шагнул вперед и медленно поднял ветку, Стинджер застонал у меня за спиной. Но кабан даже не пошевелился, когда я коснулся веткой его уха. Я раздвинул палкой иглы и принялся энергично его почесывать.
– Ты что?! – прохрипел Стинджер. – Он нас растопчет!
– Да нет же, – заверил его я. – Слышишь?
Животное жмурилось от наслаждения и блаженно урчало.
– Понимаешь, у них под иглами тучи всяких паразитов, а сами они до них добраться не могут. Для них почесывание – первейшее дело. А ну-ка, приятель, подставляй второе ухо. За ушами у них зудит сильнее всего. Сейчас дочешу – и двинемся дальше.
Я чесал, кабан урчал, постанывая от счастья, светало. В окнах фермы зажегся свет, мы присели, прячась за свинобраза. Дверь домика отворилась, кто-то вышел на крыльцо и выплеснул воду из тазика. Дверь захлопнулась.
– К амбару! – скомандовал я. – Это вон там.
Кабан недовольно заворчал, едва я прекратил