– Ну, конечно, ведь тогда тебе не придется с ним спать?
– Да я же не отказываюсь, просто говорю, что доступных у него целый вагон, а он, хоть и мальчишка, но охотник. Мы ведь не хотим, чтобы он все понял раньше времени?
– Да что он поймет? Или ты надеешься, что в нем проснется совесть? Может быть, рассчитываешь, что он вспомнит одноклассницу, которую попользовал? Думаешь, поинтересуется тем, что с ней сделал его папаша. Думаешь, этим мужикам есть дело до твоих страданий? Тебе напомнить, что из-за него ты три года на зоне провела?
– Я помню! – боль острая сдавливает грудную клетку, а дышать становится невыносимо. – Я все помню и все сделаю как надо! Просто твоя тактика может не сработать, предлагаю выбрать другую!
– Чем быстрее ты начнешь с ним трахаться, тем быстрее мы сделаем дело и посадим отца и сына за решетку. И все. Свобода. Медицинский. Но ты, конечно, можешь поиграть в непреступную, тогда он просто найдет себе другую удобную дырку.
Она выходит за дверь, а я опускаюсь на дно ванной и задерживаю дыхание. Раз. Два. Три. Четыре. Пять. Шесть. Если досчитать до ста, то я больше не всплыву, если досчитать до ста, то мне ничего не нужно будет делать, если… Если… Если… Я смогу увидеть маму. Ее улыбку. Ее последнюю улыбку. Улыбку Эллы. Вон они. Улыбаются мне, и я тяну руки. Готовая встать рядом с ними, как вдруг меня вытягивают из-под толщи воды и бьют по щекам, приводя в себя.
– Я не для того столько денег в тебя вбухала, чтобы ты с собой кончала.
– Я и не собиралась, – толкаю Иру в грудь. – Я ничего с собой не сделаю, пока не доведу дело до конца…
– Лучше если так. Для всех лучше.
Она снова уходит, а я наконец выхожу из ванной. Встаю перед зеркалом совершенно обнаженной и беру телефон.
– Ладно, в конце концов, мне все равно придется с ним спать, и чем раньше начнем, тем лучше, – с этими словами я поворачиваюсь спиной и делаю фото, которое тут же отправляю на номер Миши и иду ва-банк, пишу:
«А если мы и правда хотим сделать что-то очень плохое, неужели тебе не хочется узнать, что именно?».
Убираю телефон, накидываю полотенце и иду в спальню. Сушу волосы. Все равно спать уже не смогу. Смотрю на свое отражение в зеркале. Интересно, будь я такой и в школе, стал бы Хворостов меня насиловать? Или я просто стала бы одной из тех, с кем он спал, пока его девушка хранила девственность до свадьбы… Одно я знаю точно, эта девушка в отражении не я, в ней слишком много фальши, а я никогда никому не врала.
Сообщение прочитано, а ответа нет. Так и хочется узнать, где в данный момент его руки и не дрочит ли он. Но я себя торможу. Что бы Ира не говорила, манить можно, а вот откусить я дам не сразу.
Сон все-таки срубает, но через пару часов я сама вскакиваю, чтобы надеть спортивный костюм, взять сумку и ждать, когда соберется Ирина. Иногда я ей завидую. Она так легко легла под Сергея Петровича, словно работала в притоне и для нее заняться сексом, как в туалет сходить. Ничего не значит.
– Ты уже готова? – она бросает взгляд на мой костюм и надевает пальто.