– Как ты нашла меня?
– Спросила у стеклянного шара. Вижу, тебе нездоровится.
– Вижу, ты прямо-таки лопаешься от радости.
– Злорадство мне не свойственно.
– Ближе к делу.
– Не будь ты так занят, – смотрю на его телефон, – меня бы уже давно здесь не было.
– Можно подумать, мы договаривались о встрече, и ты пришла вовремя, а я заставил тебя ждать.
– Ты заставил меня ждать, – констатирую, укоризненно взметнув бровь. – Покажи мне письмо, которое, как ты утверждаешь, написал тебе Янис.
– Я же сказал, у меня его нет.
– А у кого оно есть?
Витан упрямо и непоколебимо смотрит в мои глаза, в то время, как мои совершают самостоятельное путешествие по нижней части его лица. Трехдневная щетина, как и вчера, выглядит ухоженной, чего не скажешь о шевелюре. Впрочем… в сочетании с коротко стриженными висками, под которыми кожа намного светлее, от этого мужчины так и фонит предательской сексуальностью.
– Письмо я сжег, Лея. Когда узнал, что моего брата развела молоденькая официантка, я едва ли хотел его перечитывать.
– И тем не менее, ты тут же отправился на её поиски.
– Я не тебя искал, – говорит с вызовом, а мои кулаки сжимаются. – Как Мари себя чувствует?
– А у старших братьев так принято, да? Оставлять младших один на один с тяжелой болезнью? Наверное, ты и твоя семья были очень заняты телефонными разговорами, раз свои последние месяцы жизни Янис провел в компании «молоденькой официантки»?
Взгляд темных глаз ожесточается, моментально превратив в осколки всякие сомнения относительно кровных связей между Янисом и Витаном. Медленное движение крыльев греческого носа будто предостерегают меня от дальнейших высказываний. Интересно, как долго он сможет демонстрировать фальшивое спокойствие, за которым скрывается акулья злоба?
– Так и как себя чувствует Мари? – повторяет вопрос леденящим душу тоном. Ужас заключается в том, что его низкий голос похож на рычание целой стаи волков, испытывающих тоску по кровавым схваткам. – Ты рассказала ей обо мне?
– И не подумаю, пока ты не покажешь мне письмо, которое якобы написал тебе Янис.
– Ты и без него знаешь, что мы братья. В ином случае, ты бы не рискнула заявиться на яхту к мужчине и обсуждать варианты передачи ему своей дочери.
Мои глаза лезут на лоб. Хладнокровность, с которой он говорит эти жуткие слова, поражает меня до дрожи.
– Ты кто такой? – оглядываю его, чувствуя огонь в ладонях. – Мари моя дочь! Моя! Ты никто и звать тебя никак! Потому что если бы ты хоть что-то из себя представлял, хоть что-то значил для Яниса, ему бы не пришлось скрывать от меня твое существование! Потому что первое, что он рассказал мне о себе: «Меня зовут Янис. Мне тридцать два и скоро я умру. У меня нет семьи. Нет братьев, нет сестер». Он сказал это без тени сомнения.