А еще пасту делают «живую» и равиоли сами лепят с тыквой, со шпинатом и рикотой. Народ покупает. Немного, денег-то не ахти у народа, потому что кризис. Но молодежь и разные там модные, продвинутые, которых, правда, в Рождественске кот наплакал, покупают равиоли и «живую пасту». И это все – доход бизнесу.
Доход ей в том числе, Виктории. И это тоже счастье.
Счастье, когда деньги есть и не надо побираться по знакомым, прося в долг на срочное погашение кредита.
Счастье вот так стоять на теплой кухне у окна, заставленного фиалками и геранью, и смотреть на сумерки – серые, раздуваемые всеми весенними ветрами.
Какого, собственно, рожна еще чего-то хотеть? Вот сын учится, поступил сам, на бюджетное место, и платить за учебу не надо.
Это счастье по нынешним временам.
Свекровь на своих ногах – бродит, таскается к врачу, до туалета сама доходит. И это счастье. Вот не дай бог сляжет…
Может, умрет. Не станет колодой лежать. Создавать проблемы…
Тут Виктория устыдилась своих мыслей. Нет, нет, смерти желать не годится. Это плохо.
Она ведь добрая, сердечная. Она всегда все по совести. И тогда, во время дачи показаний, она ведь не солгала, не прибавила, не убавила. Рассказала чистую правду о том, что слышала в ту ночь в отеле «Сказка интернешнл».
Так что этот, которого упекли… ну, насильник-то… он не должен быть к ней в претензии.
Она не солгала ни следователю, ни суду. И тому сыщику, начальнику местного уголовного розыска, который насильника задержал, она тоже не солгала.
Правду сказать – это ведь тоже счастье.
Хотя такого бы счастья-то поменьше – не правды сказанной, а следствия и суда…
Виктория с охапкой выглаженного белья прошла в комнату сына. Кавардак какой тут вечно. Белье надо поменять…
Она бросила взгляд на стол сына – пыли, пыли, но он запрещает ей дотрагиваться до стола. Тут компьютер, тут какие-то диски. А то она с компьютерами не умеет обращаться! Виктория хмыкнула. Она компьютеров-то побольше видела, чем он в свои восемнадцать.
– Викуся, эй, Викуся! – громогласно воззвала с толчка из-за закрытой двери туалета свекровь.
– Да, мама, скоро ужинать будем.
– Замочи мне чернослив в кипятке в кружке. Подашь опять морковь тертую, так я ее в помойное ведро!
Виктория покачала головой – свекруха в своем репертуаре, блажит бабка. Но… это ведь тоже счастье, вот такое маленькое семейное… этакий семейный смешной раздолбайчик.
Надо ко всему относиться спокойно. Самое главное – они живут, никого не трогают.
И батареи в этом сезоне в районе топят нормально.
И в доме тепло.
И в холодильнике есть что на стол поставить и что поесть.
И у них теперь свое дело – крошечный бизнес.
А желать чего-то еще – по нынешним-то временам – иллюзия.
Маленькое счастье – вот оно: