– Фу, ма. И я уже не ребенок.
Я тоже присел на табуретку, вытянул из ее пачки сигарету и прикурил от своей зажигалки.
– Совсем обнаглел?! – предприняла попытку мама, но тут же снова устало махнула рукой: – А-а, не драться же с тобой! Ешь, я тебя отвезу.
– Не надо, я сам.
– А-а, весь в отца, – покачала она головой. – Такой же упрямый, как баран.
– Ну спасибо! И не напоминай мне про него! До сих пор руки чешутся ему врезать!
– Гера!
– Мама!
Так, практически без боя, я отвоевал право на свободу на целых девяносто дней.
Через два часа на вокзале я зашел в пригородную электричку и устроился в углу возле окошка. На следующей остановке в вагон вошла парочка, парень и девушка, на вид всего лишь на пару-тройку лет старше меня. Парень в черных рваных джинсах и растянутой светлой футболке и девушка в шортах защитного цвета и короткой джинсовой курточке. Оба с сияющими счастьем лицами.
Они плюхнулись на скамейку напротив. Девушка бросила на меня короткий взгляд из-под длинной темной челки, и повернулась к своему спутнику. И больше они друг от друга не отрывались. Соединенные одним проводком наушника, как пуповиной, они слушали музыку, рассматривали видео в телефоне, и улыбались, касаясь друг друга локтями и плечами.
Стремящиеся прочь из города люди все заходили и заходили на каждой станции, и вскоре вагон оказался битком набит. Рядом со мной уселась женщина в широкополой соломенной шляпе и темно-коричневом платье с длинными рукавами. На коленях она держала клетку, внутри которой ни жива, ни мертва от страха раскачивалась на перекладине ярко-желтая канарейка. Женщина воззрилась из-под полей огромной шляпы на парочку напротив. А те, словно по приказу, потянулись друг к другу и принялись целоваться.
Они так страстно обнимались, что не замечали ничего вокруг. А женщина не отрывала от них взгляд. Мне стало неловко. За нее, за себя, и за лобызающуюся парочку. Я уставился в окошко, и вдруг соседка толкнула меня под локоть:
– Как мило, не правда ли? – и томно вздохнула.
Едва заметно кивнув, с упорством ревностного пуританина я продолжил пялиться на тянущиеся вдоль дороги провода. Но соседка не отстала. Она наклонилась к самому моему уху, и ткнувшись в щеку полями своей гигантской шляпы, прошептала:
– Уверена, что вы бы не отказались быть на его месте!
От женщины пахло клубникой, сигаретами и алкоголем. Я отстранился, подхватил свою сумку и, протолкавшись сквозь людей, выбрался в тамбур. Выходить мне только через три остановки, но оставаться у окна и слушать влажные восторги соседки не уперлось. Секс – это прекрасно. Великолепно. Я пробовал. Но обсуждать с кем-либо не собираюсь.
Прислонившись к стене я ждал, когда наконец смогу выйти на перрон и закурить. И вдруг в тамбуре появилась та тетка с канарейкой.
– Молодой человек, мне кажется, вы меня неправильно поняли!
Она обнимала круглую клетку обеими руками, и широченные рукава ее коричневого платья казались крыльями,