О боже, так вот чем так вкусно пахнет!
– Я не голодна, – лепечу я. – Я просто…
– Тогда капуччино и корзиночка с малиной? – предлагает она, заговорщицки подмигивая. – На сладкое в желудке всегда найдется место, правда?
Кажется, она всерьез намерена мне что-то продать. А мне настолько плохо, что я, кажется, сейчас разревусь от мучительной рези в желудке, который буквально скручивается от голода, и от невыносимой унизительности ситуации.
«Я отучусь и буду зарабатывать много денег», – обещаю я себе яростно. – «И я никогда, никогда в жизни не буду больше стоять и умирать от голода рядом с едой, просто потому что не могу ее купить».
– Простите, – криво улыбаюсь я. – У меня диета. Сама не знаю, зачем зашла. Просто посмотреть, наверное…
– Ну разве нужна диета такой красивой детке? – вдруг слышу я громкий знакомый голос и поворачиваю голову.
Соболевский. Черт бы его побрал. Следит за мной, что ли?
Он чисто выбрит, на нем свежая футболка, другие джинсы и другая обувь. Он явно заехал домой переодеться. Он сияет своей сногсшибательной улыбкой, но глаза у него темные. Злые.
Соболевский подходит ко мне, небрежно обнимает за талию и прижимает к себе так, что и не пошевелиться. А я настолько шалею от такой наглости, что только глазами хлопаю.
– Дашуля, мне черный кофе, – развязно говорит он.
– Без сахара и молока, правда? – с готовностью спрашивает она, с таким обожанием глядя на него, что, кажется, завиляла бы сейчас хвостиком, если бы он у нее был.
– Точно, – он опять ослепительно улыбается. – А детке капуччино, суп, салат, второе и десерт. Тебе какой, малыш?
– Выбирайте, я пока кофе сделаю, – девушка уходит к кофемашине, а я яростно шепчу Соболевскому:
– Мне ничего не надо! Я не буду есть!
– Будешь, – хладнокровно говорит он. – Готов поспорить, ты еще ничего сегодня не ела.
– Ела!
И тут мой желудок предательски бурчит. Я краснею.
– Я не буду есть, понял?
У кассы в огромной вазе со льдом лежат маленькие бутылочки с водой. Бесплатные.
Соболевский, надежно удерживая меня одной рукой, другой берет бутылку, ловко скручивает крышку и подносит ее к моей шее, так что я кожей чувствую холодный твёрдый пластик.
– Или ты будешь есть, или вся эта вода сейчас выльется на тебя, – опасно шепчет он мне на ухо. – А мокрые белые блузки становятся прозрачными, ты в курсе?
– Ты сволочь, – бессильно говорю я. – Мудак.
– Скажи что-то новое, детка, чего я не знаю. Неприятно ходить в мокром, верно? А переодеться тебе не во что.
На самом деле есть. В сумке лежит его футболка. Но я лучше пройдусь голой по корпусу, чем надену ее.
– Детка? – он чуть наклоняет бутылку: ледяная капля стекает по моему позвоночнику, блузка моментально намокает в этом месте и липнет к спине.
– Да, –