Поэтому точнее будет сказать топологически, где отсутствует симметрия, и структурно, где нарушена диссимметрия, там появляется рак…
Симметрия связана с понятием середины и целого. В древнегреческой философии и искусстве понятие «середины, центра связано с представлением о цельности бытия». Середина – «избегание крайностей» (Аристотель) – отражает принцип уравновешенности. «Везде грек видел нечто цельное. А это и значит, что он, прежде всего, фиксировал центр наблюдаемого или постороннего предмета… Без понятия „середины“ немыслимо античное учение о пропорциях, мере, симметрии или гармонии». По всему выходит, что «середина» – это какая-то физическая сущность, не определяемая приборами, но видимая воочию. Это, конечно, парадокс. Если вспомнить, что устойчивость любому явлению передает только одно – периодизм, то «середина» – это настойчивое повторение одного и того же процесса, или материализация «центра» некоего фрактала этого явления. Надо полагать, вокруг «середины» всегда располагаются невидимые части фрактала, недостаточно повторяемые, но объективно существующие (что мы и обнаруживаем в виде «ауры»), которые существуют в виде полей… Создается такое впечатление, что физические законы в геометрии не действуют. Но значит ли это, что законы геометрии являются матрицей для физического, видимого мира? Вероятнее всего – да. В космологии – эволюция топологических дефектов Вселенной (Yurke, 1992) хорошо описывается фрактальной моделью – кластеризацией материи (Lucchin, 1985).
Как известно, чудо фрактальной геометрии заключается в том, что чрезвычайно сложные формы могут получаться в результате простых процессов генерирования. Еще один сюрприз преподносит нам учение о динамических системах: простые, детерминированные уравнения могут порождать такой хаос, при котором система никогда не возвращается в стабильное состояние. Часто такие системы ведут себя вполне нормально и до некоторого определенного значения ключевого параметра, потом происходит имеющий две возможности дальнейшего развития, потом четыре и, наконец, хаотический набор возможностей. Не кажется ли Вам, что эти переходы очень напоминают деление белка и изолецитального яйца, но в укороченном варианте?! Однако все живое имеет нехаотический, а вполне закономерный набор возможностей развития. Если учесть, что живой организм – это единый фрактал, то многое становится на свои места. Во-первых, математическое выражение превращается во фракталы, а они, в свою очередь, – в симметрию. Во-вторых, после следующей итерации эстафету подхватывает более «округлая» биологическая симметрия, которая сохраняет все предыдущие геометрические составляющие. Сложность рождается из простоты. Фракталы придают структуру и красоту хаосу. Поэтому нелинейность и фрактальность являются геометрией хаоса, а симметрия – геометрией порядка.
Хотя живая природа как бы отвергает симметрию, но следует ей. А хаос,