И вдруг ребёнок увидел дом. Точнее, маленький домишко. Под навесом на стуле кто-то сидел, какая-то старуха. В руке она держала кружку с горячим кофе. Дамка вспомнил, что утром он тоже пил кофе, и запах был похожим, но другим. Утром – скупой и неинтересный. А этот – нельзя пройти мимо.
– Кто ты? – спросил Дамка, – Руки вверх. Кофе давай.
Он протянул руку, схватил зелёную кружку и тут же уронил её на землю.
Солдаты испортили сети. Что же делать? – это они от злости. Нельма достала удочку, поймала двух больших рыб. Здравствуйте, холодные. Они не ответили. Рыбы никогда не отвечают, привыкли, что их сразу бросают на сковородку.
Удочка была ни к чему, рыбам вдруг стало тесно в озере, они прыгали в руки. Нельма ловила рыб ещё и ещё. И ещё. Можно сразу же подвесить и засушить их. Но Нельма решила: так нечестно. Правильнее будет просто поймать. Старуха налила воды в корыто и пустила туда рыб. Потом – в таз. В ведро. В большую кастрюлю. Пусть пока живут тут. Уже давно не слышно выстрелов, а рыбы всё ещё боятся.
Озеро стало другим. Что его беспокоит? Дальний берег как будто приблизился. Может быть, так только кажется? Но озеро волнуется, значит, что-то произошло. Война кончилась. Что происходит, когда кончается война?
В эти дни никто не пришёл. Столько людей было в городе и вокруг озера – и вот никого не осталось. Странно подумать. Никого. Можно кричать, можно громко чихать, можно даже бить в колокол, и звук далеко уйдёт по воде – и никто не услышит.
По небу летели птицы, но тех журавлей всё не было. Очень мало птиц почему-то. Всегда бывает больше. Они летят и что-то кричат. Весной Нельма разбирала язык: это мы, это мы! Мы ещё вернёмся! Прощевайте пока!
А теперь кричат: это мы! Где вы?
И голос их так тих. Может быть, и крылатые боятся? Но война уже закончилась. И они же умеют летать, им проще улизнуть от горя. Нельма выпустила рыб в озеро, они не стали выпрыгивать. Уже не боятся.
Нельма ждёт двух больших серых птиц. Нельма обещала им быть тут осенью, когда они полетят обратно. Весной никто не знал, что будет война. Весной вода в озере будто пела свежую песню, а теперь плещется тихонько: так человек осторожно глотает холодное. Птицы же не виноваты. Солдаты ругались, когда пришли: тебе журавли дороже нас. И тыкали в спину палками. Хотели связать и унести с собой насильно. Просто положить на плечо, как мешок с картошкой, и унести. Но голуби бросались и клевали их лица. Прилетели с озера гуси, щипали за пятки. Заступники. Ладно, пусть остаётся. И нести тяжело. Солдаты ушли, но испортили сети, раскидали посуду, порвали бельё. Утопили лодку. Напугали птиц, громко хлопали вицами. Такие злые.
Старуха лежала и смотрела на озеро. Всё равно не уйдёт. Озеру без Нельмы нельзя. Потом встала и растопила печь. В городе чужие, но до них далеко, они не увидят дым. Скоро зима, холодная сырость обхватывает плечи, не даёт повернуться. Надо греться.
Голуби вернулись через день. Они ничего не принесли в своих клювах, просто прилетели. И это радость. Сели Нельме на голову и плечо,