– Господу? – поразилась Райбис. – Господа сделали изгнанником? И Он не в силах вернуться на Землю?
– Люди Земли про это не знают, – сказал Элиас Тейт.
– Но вы-то знаете, верно? – вмешался Херб Ашер. – Откуда вы все это знаете? Почему вы так много знаете? Кто вы такой?
– Меня звать Илия, – сказал Элиас Тейт.
Они сидели за столом и молчали. Райбис даже не пыталась скрыть свое бешенство и практически не участвовала в разговоре.
– А что беспокоит тебя больше всего? – обратился к ней Элиас Тейт. – Тот факт, что Ях был изгнан с Земли, что враг нанес ему поражение, или то, что тебе нужно будет вернуться на Землю, пронося его внутри себя?
– Меня беспокоит необходимость оставить эту станцию, – рассмеялась Райбис.
– Тебе оказана высокая честь, – наставительно промолвил Элиас.
– Честь, от которой меня выворачивает наизнанку, – горько заметила Райбис. Ее рука, подносившая чашку к губам, мелко подрагивала.
– Но ты понимаешь, кто кроется в твоем чреве? – не отступал Элиас.
– Да что же я, совсем дура?
– Ты не очень-то впечатлилась, – заметил Элиас.
– У меня были собственные планы на свою жизнь.
– Мне кажется, вы как-то узко к этому подходите, – сказал Херб Ашер. Элиас и Райбис вздрогнули и вскинули на него глаза как на постороннего, без спросу вмешавшегося в важную беседу. – Но, может, я не все тут понимаю, – закончил он упавшим голосом.
– Ничего. – Райбис похлопала Ашера по руке. – Я и сама тут мало что понимаю. Почему именно я? Я задала этот вопрос, когда свалилась со склерозом. Почему я? Почему ты? Ведь тебе тоже придется оставить свой купол, а заодно с ним и записи Линды Фокс. И возможность круглыми сутками валяться в койке, не делая ровно ничего, поставив аппаратуру на автоматику. Боже милосердный. В книге Иова все это ясно описано – кого Господь больше любит, над тем Он и больше измывается.
– Мы отправимся втроем на Землю, – сказал Элиас, – и там ты дашь рождение сыну, Эммануилу. Ях спланировал это еще до начала времен, до падения Масады и до разрушения Храма. Он предвидел свое поражение и сделал все, чтобы выправить ситуацию. Бога можно победить, но лишь на время. Божье лекарство всегда сильнее недуга.
– Felix culpa, – сказала Райбис.
– Да, – согласился Элиас. – Это значит «счастливая оплошность», в смысле падения, первородного греха, – объяснил он Ашеру. – Не будь падения, не было бы, надо думать, и Воплощения, не родился бы Христос.
– Католическая доктрина, – задумчиво проговорила Райбис. – Вот уж никогда не думала, что она будет иметь ко мне самое прямое отношение.
– Но разве Христос не победил силы зла? – удивился Херб Ашер. – Он же сказал: «Я победил мир»[8].
– Видимо, он ошибался, – криво усмехнулась Райбис.
– С падением Масады, – сказал Элиас, – все пропало. Напрасно считается, что в первом веке от Рождества Христова Бог вошел в историю – Он покинул историю.