Вот же, мать твою, подумал он.
– Буде ты вновь солжешь ей про переносный воздух, я причиню тебе ужасающие, непоправимые повреждения, точно так же, как я нанес непоправимые повреждения этой технике. А сейчас я уничтожу все твои записи Линды Фокс.
В тот же момент стеллаж, на котором Херб Ашер хранил свои пленки, ярко вспыхнул.
– Не надо, – пробормотал он в ужасе. – Не надо, ну пожалуйста.
Пламя исчезло, пленки остались неповрежденными. Херб Ашер встал с койки, подошел к стеллажу, тронул его рукой и вскрикнул от боли – стеллаж потух, но отнюдь не остыл.
– Тронь его снова, – сказал Ях.
– Я не буду, – замотал головой Ашер.
– Уповай на Господа твоего Бога.
Ашер опасливо протянул руку, и на этот раз стеллаж оказался холодным. Он пробежался пальцами по пластиковым коробкам, в которых хранились пленки. Они тоже были холодными.
– Ну дела, – пробормотал он в растерянности.
– Проиграй одну из записей, – сказал Ях.
– Какую?
– Любую.
Ашер взял первую попавшуюся пленку, поставил ее на деку и включил аудиосистему.
Тишина.
– Ты стер все мои записи Линды Фокс, – возмутился он.
– Да, я так и сделал, – подтвердил Ях.
– Навсегда?
– До той поры, когда ты придешь к одру изнемогающей девушки и возьмешь на себя о ней заботу.
– Прямо сейчас? Но она же, наверное, спит.
– Она сидит и плачет, – сказал Ях.
Ощущение собственного убожества и никчемности накатило на Ашера с удвоенной силой; стыд не менее жгучий, чем пламя, заставил его зажмуриться.
– Мне жаль, что так вышло, – пробормотал он убитым голосом.
– Еще не поздно. Если ты поспешишь, то поспеешь ко времени.
– Это в каком же смысле – ко времени?
Ях не ответил, но в сознании Херба Ашера появилась цветная картина, напоминавшая голограмму. Райбис Ромми, одетая в синий халат, сидела за кухонным столом; перед ней стояли пузырек с таблетками и стакан воды. На лице Райбис застыло отрешенное выражение. Она сидела, низко согнувшись и положив подбородок на сжатый кулак, другая ее рука нервно сжимала скомканный носовой платок.
– Я сейчас, только скафандр достану, – сказал Херб Ашер; он рванул расположенную рядом со шлюзом дверцу, и оттуда на пол вывалился скафандр, месяц за месяцем стоявший в своем пенале без применения.
Ашер надел скафандр в рекордно короткое время. Уже через десять минут он стоял рядом со своим куполом, луч его фонаря плясал по засыпанному метановым снегом склону; он дрожал от холода, хотя и понимал, что этот холод – чистейшая иллюзия, что материал скафандра обеспечивает стопроцентную термоизоляцию. Веселенькая история, думал он, торопливо спускаясь по склону, – поспать не удалось, вся аппаратура сгорела, пленки начисто стерты.
Сухой, рассыпчатый метан скрипел у него под ногами; он шел, ориентируясь по радиомаяку