– Я понимаю, – снова кивнул Луис. – Слышал, что вы в бедственном положении. Но я могу вам помочь из него выйти.
Уилли нахохлился. Ага, понятно, к чему все клонится. Он повидал на своем веку всевозможных акул от бизнеса, охочих до того, чтобы жертва по глупости сунула голову в их челюсти. Половину всего нажитого у него уже и так отнимает жена. А этот парень, по всей видимости, норовит захапать то, что еще осталось.
– Не знаю, что вы там слышали, – вздохнул Брю, – да и дела мне, признаться, до этого нет. О своих проблемах я позабочусь сам. А теперь, с вашего позволения, мне есть чем заняться. Помимо разговоров.
Между тем желанию демонстративно отвернуться от гостя – дескать, разговор окончен – препятствовало ощущение: единственное, что может быть хуже сидения к незнакомцу лицом, это сидеть к нему спиной. Этого делать нельзя, и не только из риска заполучить в спину нож. В этом незнакомце чувствовалось некое спокойное достоинство. Если он и акула, то во всяком случае нетипичная. И хотя Уилли порой не сходился во мнении кое с кем из клиентов (да и с тем же Арно) в тех пределах, в каких в повседневных делах допустима резкость, этому человеку он дерзить не собирался, во всяком случае без нужды. Ведь отказ можно обставить и вежливо – ну и что, что на это уйдет несколько лишних минут. Как говорится, кто терпел долго, может потерпеть и еще немного. Тем более при нынешних-то делах.
– Своего места вы, скорее всего, лишитесь, – сказал Луис. – А мне бы этого не хотелось.
Уилли вздохнул еще протяжней. Беседа, как видно, еще только начиналась.
– Ну а вам-то что с того? – спросил он.
– Считайте меня добрым самаритянином. Который печется о благе своей округи.
– Тогда выдвигайтесь в мэры. Я за вас проголосую.
– Да нет, – с улыбкой посмотрел на него гость, – мои аппетиты поскромнее.
– Ох уж эти аппетиты, – выдерживая его взгляд, проницательно сказал Уилли.
– Словом, так. Я инвестирую в ваш бизнес. Даю ровно пятьдесят процентов от его стоимости. Вы за это платите мне процентовку: один доллар в год, пока не окупится займ.
У Брю непроизвольно отвисла челюсть. Этот парень или акула из акул, или где-то здесь есть зацепка, которая способна перебить хребет не хуже того медвежьего капкана.
– Доллар в год, – выговорил он бесцветным голосом, когда вернулся дар речи.
– Да, я понимаю: сделка непростая. Поступим так: я вас оставляю над этим подумать за ночь. Ваша жена, я слышал, отвела вам на решение сорок восемь часов, из которых половина уже истекла. Но, видимо, я не так благоразумен, как она.
– Моя старуха? – покосился Уилли. – Вы первый, кто о ней так отзывается.
– Очевидно,