Сколько помню, мне всегда были чужды проблемы других, а душа металась в поисках истин. Не найдя их, я взялась за создание своих собственных. Никогда и никого не жалею, не питаю надежд о спасении на грани смерти и слишком часто удивляюсь наивности окружающих. Во мне существовали воспоминания матери, которая жила точно так же, как я. Она была уверенна в том, что рождается в ее голове. Она была сильной, стойкой и верной. Такой была Санна Рогнед, дочь земной женщины, что родила на свет первое божественное оружие. Я, как и она вижу истинные лица, мысли, которые галопом несутся в блеклых глазах людей не способных на смелость, поступки, решение своих собственных проблем.
Это нельзя назвать прочтением мыслей или точным знанием. Все это больше похоже на предчувствие и правдивое предугадывание. Еще ни единого раза я не ошибалась на чей-то счет и всегда доверяла своему чутью, которое много раз позволяло избежать или искоренить проблемы. Иногда достаточно почувствовать зло или добро, исходящее от человека, иногда приходится прислушаться и внимательно разглядеть. Но раз за разом я натыкаюсь на слепую надежду в силы божьи, которая так зло и эгоистично не желает покинуть головы людей и подарить им силу.
Меня сложно назвать правильной или уверенной. В глубине души точно понимаю, что знания и умения приходят в течение всей жизни. Нет предела мыслям и их изменению. Никогда нельзя быть полностью уверенным в чем-то. И, к сожалению, я не находила этому понимания в мире, в котором приходилось существовать. Я во многом являлась другой. Моей душе было необходимо пристанище в лице четкой позиции и предназначения. Существуя чем-то строгим и понятным, приходилось постоянно сталкиваться с воздушными замками и делами, авось успешными. Подобные вещи делают мир неустойчивым и незнающим, плывущим к краю водопада, который перевернет лодку мироустройства и обновит плоскую землю.
Но все вышесказанное – это мои мысли до произошедшего. До того момента, как в судьбу ворвался камешек и ударил меня промеж глаз, чтобы я наконец прозрела, утонув в реальности. Оказывается, ты не так уж и всемогущ, даже в своей собственной жизни. Просто однажды в нее может кто-то нагло ввалиться, разнеся все вокруг.
– Зовут Журри. Нашел ее в Лагманском лесу, – произносит брат, опуская полные корзины овощей и муки на пол. Доски под ними недовольно скрепят.
Я стояла к Деяну спиной. Готовила ужин, устав после работы. В кастрюле бурлила вода, иногда плюя на огонь, а в чашке уже собраны и нарезаны овощи для рагу. Все было хорошо до момента, когда брат сказал о гостье.
Живя все это время в покое и размеренности, я четко обозначила для себя границы дозволенного. У нас даже домашних животных в доме не было, не то, что незнакомцев. В связи с этим неприятная новость обрушилась на меня, раздавливая и вонзая острые углы в и без того ноющую плоть.
Нож застыл в воздухе. Рука даже не дрожала. Я осознаю, что не могу ответить и хоть как-то оправдать происходящее. Не получается сказать и слова. Просто хотелось проигнорировать, как мимолетно исчезающий из памяти сон. Но думаю, что затянувшаяся пауза уже заставляет волноваться брата. Он ждет от меня ответа или хоть какой-то реакции. Деян ведь не знает, что я могу разозлиться и высказать ему свои мысли. Мой брат понятия не имеет о том, с кем жил всю свою жизнь под одной крышей. Но в этом только моя вина.
О какой помощи он говорил, когда мы сами еле держались на плаву и ежедневно думали о будущем? Такое поведение я считаю легкомысленным. Несмотря на всю ту доброту и жалость, которая есть в брате, он напрочь забывает о том, что живет не один. У него есть славная привычка создавать проблемы, которые лишены всякого значения и просто-напросто не имеют право на существование в нашей семье. Складывалось впечатление, что Деян и не думает брать на себя ответственность за сделанное, а его понятие о добрых делах – искажено. В этом мы с ним кардинально разные.
– И ты привел ее домой? – спрашиваю тихо, кладя нож на доску и вытираю руки об полотенце, висящее на поясе.
– Ну да, – отвечает невозмутимо и хрустит морковью, которую взял из миски. – Она сейчас в комнате родителей. Так тихо, будто уснула. Я подумал, что ей нужна наша помощь.
– Помощь? – поворачиваюсь к Деяну, который уже сидит за столом. На его лице ни единой капли беспокойства или незнания. – И давно ты помогаешь незнакомцам? Ты ведь привел в дом человека, которого нашел в лесу. Тебе не кажется это неправильным? Она просила тебя о помощи?
Брат, слегка уставший и взмыленный. От таскания тяжелых корзин вещи его покрылись пятнами пота, а на лице