Их возвращение к отряду приняли молча, хотя северянина смерили пытливыми взглядами. Вскоре всадники вернулись на дорогу, продолжив двигаться как и прежде. Мансур, ехавший впереди, придержал коня и дождался Ингвара.
– Зачем хотел назад? – сухо спросил он.
– Биться хотел, – ввиду скромности запаса греческих слов у собеседника юноша тоже ответил коротко.
– Руками биться?
– Так оружия ж не даёте. Решил – сам возьму. Боялся, что другой возможности не будет.
Мансур удовлетворённо кивнул:
– Будет. Это уж обещаю. Успеешь себя проявить.
Когда наиб вновь направил своего коня вперёд, Ингвар облегчённо выдохнул. Кажется, его ложь вышла правдоподобной, и провалившийся замысел послужил укреплению доверия попутчиков. Впрочем, косых взглядов в его сторону меньше не стало, наоборот, даже Иса убавил свою разговорчивость и сохранял преимущественно мрачную мину на лице. Тогда Ингвар решил, что лучшим выбором будет окончательно перестать уделять этому внимание, тем паче что Глава отряда неудовольствия не выказывал. Осмелев, северянин даже вновь заговорил с Мансуром:
– Достойный Мансур, позволь задать тебе один вопрос, почему ты направил свой отряд против нас в ту ночь? Как вы нас нашли?
– Это уже не один вопрос, мальчик.
– Меня устроит ответ хотя бы на один из них.
– Что ж, мы с тобой встретились, потому что вы быть там, где не должны, и оставили следы, много очень для такой место.
Ингвар про себя невесело усмехнулся: «А мы-то воображали, что обвели всех вокруг пальца, ну зато, наверное, бедняга Рори был не так уж и виноват…» Вслух же произнес:
– Десяток плодов с дерева – это так много следов?
– Тебе знаешь прекрасно, о каких следы я сказал, – мусульманин очень пристально взглянул на юношу.
Ингвара осенило: «Та девушка!» Значит, её смерть и впрямь не обошлась без последствий. Яркие краски последних дней вытеснили её образ вместе со многими другими воспоминаниями, но сейчас он возник у Ингвара в голове как никогда ярко. Знакомые ему христиане назвали бы случившееся с отрядом возмездием за убийство