– Понимаем, как не понять. – Матвей задумчиво, с отрешенностью во взгляде почесал в затылке, глубоко сопереживая судьбе ценной вторсырьевой бумаги, и пошел к выходу. – Ну, будь здоров, хозяин. Если что – заходи.
– Непременно, – пообещал Митя и спохватился: – Погоди, а как ты вошел? Ключи-то у меня.
Матвей виновато замялся.
– Ты, Митя, не сердись. Только твою дверь и ногтем открыть можно. – Взглянул исподлобья, повернулся и ушел.
Странный получился разговор. Какая-то заноза осталась после него. А ведь Сережа-дурачок тоже говорил, что Митя уехал сегодня, и спросил, почему он вдруг вернулся.
С беспокойством (не сошел ли он с ума?!) Митя снял телефонную трубку и набрал номер справочной.
– Здрасьте, девушка, скажите, какой сегодня день недели?
– Уже и в календарь лень посмотреть? – с недовольством ответили ему.
– А я и числа не знаю, – сознался Митя. – Календарь здесь бессилен.
Голос в трубке озвучил глубокое женское разочарование в жизни:
– Все вы, мужики, одинаковые. Пьянь да дрянь. – И потеплел немного: – Суббота сегодня. Восемнадцатое.
Митя повесил трубку.
Он совершенно отчетливо помнил, что в субботу, восемнадцатого, в пять часов дня находился в пятидесяти минутах ходьбы от города, пережевывал бутерброд с колбасой, запивая его чаем из термоса, и разглядывал далекие холмы на горизонте. Сейчас, тоже в субботу, восемнадцатого, в пять часов дня он находится у себя дома, остолбенело глядит в окно и пытается сообразить, в какой же именно момент он раздвоился и почему теперь живет за двоих – сначала за себя, потом за… тоже себя. Но ведь это происходит одновременно, в один день, как же он может оперировать этими категориями последовательности – «сначала» и «потом»?
А тот мираж на дороге в действительности не был миражом…
В диком возбуждении Митя напялил ботинки, захлопнул дверь и ссыпался по лестнице вниз на улицу.
3
Улочка была не то чтобы малолюдна, а как-то совсем пустынна. Кроме Мити на ней никого не было – да еще какой-то особенной, негородской тишины. И вдруг это чудное безмолвие оказалось нарушено непонятным глухим гулом. Казалось, он шел отовсюду, земля под ногами сотрясалась от грохота. Митя остановился, пытаясь определить источник и природу странного звука, а когда понял, что он идет сзади и быстро приближается, резко обернулся. Но было поздно. Прямо на него несся стремительный, словно смерч судьбы, табун взбесившихся лошадей. За одну секунду дикие мустанги преодолели два десятка метров и накрыли Митю своими исполинскими торсами.
Не выдержав вихревого натиска, он упал, сбитый с ног могучей силой. Он оказался на земле, в самом центре этого бурного, несущегося вскачь потока. Митя почти оглох от гулкого топота копыт и только остолбенело смотрел, как на него опускаются мощные, крепкие ноги первобытных степных кочевников. Но скоро он понял, что несмотря на свое плачевное положение, непонятно почему все еще жив. Табун, накрывший его, не причинял ему никакого вреда. Копыта, способные, наверное,