– Ужас какой!
– А девушка эта почти голая. Ну, то есть в одних
трусах.
– В нижнем белье, – поправила Екатерина Андреевна.
– Да. А главное, работает в том же клубе, что и Ира.
– Тоже официантка?
– Нет, она как раз… – Чайкин коряво изобразил несколько па.
– Понятно. И что уже известно?
– Никто ничего не видел. Камеры видеонаблюдения здесь отсутствуют. В общем, пока знаем только имя.
– И место работы, – добавила Екатерина Андреевна.
– Да, и место работы.
– А этих опрашивали? – спросила Романова, заметив стоявших неподалёку двух таджиков в оранжевых жилетах, с мётлами в обнимку, старика Сархата и его юного помощника Анзура.
– Не знаю, – признался Чайкин. – Я только что подошёл.
– Ладно, – перебила его Екатерина Андреевна, – я сама с ними поговорю. А ты иди, охраняй своего свидетеля, пока ей не надоело ждать и она не сбежала.
Чайкин пошёл к выходу, а Екатерина Андреевна, стараясь
не попадаться на глаза капитану, с которым у неё были давние «тёрки», направилась к застывшим, словно парковые скульптуры, таджикам.
– Ассалому алейкум, Екатрин Андревна, – воскликнула ожившая фигура Сархата, и на сморщенном загорелом лице вспыхнула двумя рядами золотых зубов приветливая улыбка, над которой среди глубоких морщин с трудом можно было различить узенькие щёлочки глаз.
– Ассалому алейкум, – вторила ей другая ожившая фигура, на голову выше и вдвое тоньше первой, тоже с загорелым, но девственно гладким личиком, испорченным разве что большой лиловой шишкой на лбу, и широко распахнутыми бархатно-чёрными глазами, всегда почему-то грустными, как у бассет-хаунда.
– Ва-алейкум ассалом, – торопливо ответила Екатерина Андреевна. – Сархат, Анзур, рассказывайте.
– Не знать нищего, – ответил Сархат. – Нащальник дапрос делал, ми всё гаварил. Нищего не видель, нищего не слышаль.
– Никому ничего не скажешь, – добавила Екатерина
Андреевна.
– Пащему ни скажешь? Всё скажешь.
– Ну так говорите! Вы же каждую ночь тут что-нибудь делаете, рыбу в пруду ловите. Неужели так ничего и не видели?
– Э-э, – протянул Сархат. – Сиводня нищего не делаль, нищего не лавиль. Сиводня спаль.
Он поставил метлу на землю и, сложив вместе две ладони, поднёс их к правой щеке.
– Спаль, – подтвердил Анзур и тоже изобразил ладошками, как спал, уронив метлу на землю.
– Как так «спаль»? – не поверила Екатерина Андреевна. – Вы же и так полдня спите в своей подсобке.
– Вщера не спаль, – сказал Сархат. – Вщера деньраження отмещал.
– Чей день рождения?
Сархат кивнул на Анзура, пытающегося поднять метлу и уже второй раз роняющего её.
– Анзур? – Романова улыбнулась и ласково посмотрела на молодого парня. – Поздравляю! И сколько же тебе стукнуло?
Анзур покосился на Сархата и промямлил:
– Нихто не стукнул. Сам падал.
И прикрыл рукой шишку на лбу.
– Дивасать