А потому что не надо оскорблять женщину, когда у нее в руке топор, а дочь ведьмы – вообще всегда!
– У тебя есть существенный недостаток: ты человек. И это не исправить никакими эликсирами. Так что послушай моего совета, деточка. Напиши заявление сразу, меньше проблем будет, – с намеком произнесла секретарь.
– А что еще посоветуете? – мило спросила я и аккуратно отпустила чары с кончиков пальцев. Они стекли на пол, струясь и стремясь к своей конечной цели, которая сидела на стуле и буравила меня своим взглядом.
– Не стоит краситься и так наряжаться, – поджав губы, протянула горгулья. – Выделяться… – она произнесла это так, что я отчетливо услышала «выделываться», – нужно умом, а не внешним видом.
Совет был, в принципе, неплох. Особенно для той, кто живет под прикрытием. Если бы не одно «но». Давала его дама, облик которой просто кричал о вульгарности.
Сказать я ей об этом, конечно, не сказала: в роду Бертрандо ни скорбных умом, ни самоубийц не водилось. А эта дама могла обидеться на подобное замечание до смертельного (если оскорбивший ее окажется нерасторопным) или постельного (когда собеседник шустер, но везуч ровно настолько, чтобы оказаться на целительской койке, а не в прозекторской у некроманта) исхода.
Горгулья посмотрела на меня с прищуром через очки. Весь ее вид говорил: «Только скажи мне слово поперек, уж я тебя за хамство на место-то поставлю». Как именно – догадаться было легко: я увидела, как удлинились обсидиановые ногти секретаря, которые оказались вовсе не накрашенными, а… когтями, которые до этого были втянуты.
Хм… судя по всему, меня намеренно провоцировали, чтобы вывести на скандал и тем сбросить на меня свое раздражение, причиной которого, может, была вовсе не я? Раса горгулий этим славилась. Или эта дама просто не любит людей? Вот кто-то не любит шпинат или пыль. А она – представителей конкретной расы… Но даже если так… овощ этой горгулье помощь! В смысле хрен с ней. А я люблю себя целой и невредимой и быть для кого-то стрессоотводом не собираюсь.
С такими мыслями я мило улыбнулась секретарше, чем взбесила ее окончательно. Ее ногти удлинились еще больше, но открыто хамить повода я не давала, и тут…
Мое проклятье добралось до этой мадам. Она шумно втянула ноздрями воздух и прищурилась. Ее тучное тело откинулось на стуле. Затем гарпия чуть прогнулась в спине, отчего руки с когтями на секунду поднялись в жесте «я сдаюсь». А в следующую секунду в приемной грянул чих. Да какой! Аж стекла задрожали, а сама секретарь сложилась. Жаль, не пополам, но наклонилась сильно. А ее пальцы мазнули по папке с делами, располосовав не только твердую коричневую картонку, но и белые листы, что были внутри. Судя по тому, как изменилось лицо гарпии, когда она осознала, что натворила, бумаги были важными.
А безопасность одной адептки под прикрытием – еще важнее. Лично для меня – так точно. Потому я поспешила удалиться. Экстренно и по-эльфийски – не прощаясь. Это произошло ровно в тот момент, когда гарпия пошла на заход второго чиха.
Оказавшись