Глава третья. Ядовитые зубы
Впервые в жизни мне выпала возможность проявить себя. За эти годы от отца я много узнала о себе, своём прошлом. Стыд появлялся внутри каждый раз, когда вспоминала, что фиолетовая кровь является атавизмом отрицательного характера. Я должна была унаследовать либо гемоглобин от матери красного цвета, либо гемоцианин от отца синеватого оттенка.
Если бы я уродилась, как сказал Тарохо, в породу человеческих созданий, меня бы пустили на плазматический биоматериал, используемый для маскировки голубой крови, преобразовывая её в человеческую, но оставляя генетическую структуру нетронутой и невидимой для исследовательской техники. Больше похоже на магию, но я-то знаю, что даже этот феномен можно как-то объяснить, а нужно ли?
В момент распада на кванты в пространстве энергетического канала я успела много о чём подумать. Хотя времени особенно не было, лишь несколько секунд или даже мгновений. Больше всего ум занимали слова Тарохо, сказанные однажды, когда мы работали над усовершенствованием и контролем гипнотических навыков. Внутри меня есть ген мутанта, я могу стать хамелеоном, сыграть свою особенную роль, притворяясь человеком и ведя людей на собственную погибель.
Сегодня ночью мне ввели плазму, поразившую весь организм словно яд. Агония выжгла спесь и успокоила внутреннего монстра. Сейчас же, являясь незначительной кучкой квантов, я чувствую, как тело собирается в единую структуру, свет в конце тоннеля становится всё ярче, но монстр этот до сих пор спит.
А что, если всё в мире намного проще, чем ассоциации. И даже легче, чем осознание собственной важности в их построениях. Как и структура моего тела во время перелёта. В одном из многочисленных миров или на его границе я лишь облако, а остальное – необходимые усложнения для существования в новом месте, непохожем на предыдущее. Для меня конец тоннеля – это переход в другой мир, существующий по своим собственным законам. Останусь ли я там прежней, или монстру удастся проснуться?
– Рия, – послышалось мне.
Это был голос незнакомого мужчины. Его образ сложился сам собой. Статный, ровный, гладкий. Мужественный и безжалостный к ошибкам. Он тот, кто не допускает мыслей о пощаде. На пощёчину он ответил такой же. Но благосклонный и сочувствующий. Второго удара вслед за первым от него не получишь. Кто же он?
– Берегись, – снова послышалось от него.
Я открыла глаза. Вокруг окутано темнотой. По телу пробежали мурашки от прохлады и сырости. Пахло странно, будто листы бумаги промокли под дождём и не просохли. Загнили. Мох, так должен пахнуть мох. Я провела руками вокруг себя. И наткнулась на холодные неровные стены. Неожиданно всё прояснилось.
Передо мной сидела на каменном пьедестале статуя животного с длинным