Сын известного меньшевика Л. Г. Дейча Яков Лович описал в документальном романе погром города: «Зазейские крестьяне – из разных богатых Тамбовок, Толстовок, Ивановок, Краснояровых, Кутиловых – ехали [в Благовещенск] на телегах, с удобствами. <…> На тротуарах, у заборов, на крыльцах домов – трупы, трупы, трупы. Шел повальный грабеж. Врывались, убивали, отнимали все ценное, а то, что нельзя было взять с собою сразу, грузили потом на подводы»645.
Дикую ночь первых погромов с 12 на 13 марта А. М. Краснощёков, освобожденный из тюрьмы вечером и увидевший, что «идти по улице опасно – свои же могут убить», согласно его дневнику, «провел в чьей-то безлюдной избе», а утром предпочел покинуть разграбляемый город и тайно пробрался в красный штаб в Астрахановке. В телеграмме, тут же отправленной в Хабаровск, он и другие партийные лидеры сообщали о захвате Благовещенска и попытках (без подробностей) наведения порядка: «Принимаются революционные меры борьбы с эксцессами»646. Об «эксцессах» известно из воспоминаний очевидцев: во время погрома на улицах города валялись раздетые донага трупы «буржуев»; была расстреляна целая группа гимназистов. Издатель, коммерсант, журналист и поэт Ф. Ф. Коротаев был застрелен средь бела дня на улице647. Один из популярнейших в Благовещенске людей, эсер, поэт и издатель сатирического журнала «Дятел, беспартийный» Ф. И. Чудаков и его жена, зная о страшной гибели ряда знакомых, не вынесли мук ожидания прихода погромщиков и 13 марта, убив сначала шестилетнюю дочь, покончили с собой. Из оставленной записки было видно, что они чувствовали связь разразившейся катастрофы с теми радикальными идеями, которые исповедовали: «Уходим от вас честными и чистыми. На наших руках нет крови… Да здравствует Разум»648.
Жестокости победителей в захваченном Благовещенске подтверждаются архивными данными. Полпред ГПУ по Сибири И. П. Павлуновский в записке И. С. Уншлихту от 22 ноября 1922 года, в которой предполагал значительное развитие бандитизма на Дальнем Востоке после его советизации, отмечал анархичность местного пролетариата и давал яркую ретроспективную характеристику благовещенским погромщикам, причем, как и А. Ширямов, употреблял термин «резня». При этом чекист не упоминал ни о какой мести, а видел в событиях социальную чистку. Приисковых рабочих, составлявших ядро погромщиков, он характеризовал как тип «таежного рабочего-хищника», указывая: «По составу это