– А что у него с бровиной? – у Фроси в памяти всплыл порез на лбу зятя с запекшейся кровью.
– Об косяк ударили, пока несли. – солгала Вера.
– А-а, мало. Надо было всей башкой приложить.
Новый год прошел в тишине. Женщины поели, а пить не стали. Спрятали наливку для Коли, чтобы утром опохмелился. Убирая со стола посуду, Фрося недобро посмотрела на дочь, которая выглядела так, словно на нее вылили ушат помоев.
– Бери его в оборот, иначе одна с дитем останешься.
– С чего такие мысли? – выкатила глаза Вера.
– С того. Он никогда так не напивался. А сейчас видишь, что вытворяет? Не к добру это.
– Мам, да брось ты. Ну перебрал малеха. С кем не бывает.
– А то ты так и не сообразила, отчего это бывает.
– М?
– От тоски душевной. А какая у мужика может быть тоска? Правильно, по посторонней бабе. Ой, гляди, девка, неровен час, беда к твоему порогу подбирается. Придет день, когда будешь в подушку плакать, да по своему мужику убиваться. И что-то я в последнее время не слышу скрип кровати.
– Ма-ам, – покраснела Вера и опустила глаза.
– Не мамкай, а слухай сюда. Чем реже скрип, тем гуще мысли.
– Какие?
– Тьфу ты, бестолочь. Блядские!
Вдруг в кухне что-то стукнуло. То ли стекло, то ли что-то металлическое. Фрося побежала проверять первой. Она увидела Колю, стоящего рядом с рукомойником. Трусы спущены до колен, а Коля покачивался и орошал ковш, которым берут воду из ведра.
– Да что ж ты будешь делать! – заорала она, стукнув себя по бокам. – Ты что удумал, ирод?
Коля как стоял голым задом к теще, так и повернулся, держа в руках краник. Фрося моментально сорвала праздничную косынку с плеч и закрыла ею лицо, затем с истерикой в голосе позвала дочку:
– Ой не могу! Верочка! Уведи этого хвостатого подальше, с глаз моих! Вера-а!
Фросе стало стыдно за потерявшего разум зятя. Она даже мужа своего без одежды не видела. Да что там говорить, и в трусах не видела, только голым торсом успела полюбоваться, когда он еще жив был. Вера прибежала на крик и встала в ступор. Коля продолжал поливать пол, он стоял с закрытыми глазами и криво улыбался. Спит, спит окаянный! Слава тебе Господи, в кровать не надул.
– Коленька, Коленька, пойдем, – взяв его под локоть, повела в спальню.
– О-ой, бессовестный! О-ой, дожила до позору, – запричитала теща, поняв, что ручей уже иссяк. – Сглазили или порчу навели! А может, заколдовали?
Опустив руки, Фрося обернулась. Вера поддерживала мужа, а тот еле-еле переступал тяжелыми шагами.
– Прикормили, – Фрося хлопнула в ладоши. – Прикормили, дурачка, вместе с самогонкой. Ах ты ж, злыдня бесовская, – застонала она, обхватив свои плечи и покачиваясь из стороны в сторону. – Ах ты ж разлучница проклятущая. Наговор в бутылку заложила, вот