Если подумать, в том, что она предпочла мне своего никчемного мужа нет ничего удивительного. Это было в ее характере – поступать не так, как от нее ждут другие. Не так, как от нее ждал я.
Мог ли я вернуть ее? Наверное. Но я всегда следовал принципу, что за свои поступки стоит отвечать. Я сам позволил ей выбрать. И то, что ее выбор мне не понравился, не давало мне права снова ее ломать. В итоге ее отъезд разделил нас как глухая каменная стена, тяжелая и непреодолимая. В первое время думал, что сорвусь – поеду, верну. Пил и вспоминал ее, как фантомную боль, которая не желала уходить. В первый месяц нарушил свои принципы лишь однажды: позвонил, но ее телефон молчал. А потом, когда стало совсем невмоготу, как дурак помчался в Калининград. Просто увидеть, посмотреть в глаза, убедиться, что тот огонь и те чувства, которые я разглядел в ней, были просто игрой моего воображения и мне пора ставить точку.
Вместо этого увидел ее с Денисом. Судя по всему, простить его для нее было легче, чем остаться со мной. Это было как удар под дых, только в более уязвимое место – в самое сердце, которое я даже не знал, что у меня имеется.
После этого все как-то сломалось. Работать стало скучно. Смотреть на других женщин было тошно. Пришлось сублимировать в бокс. В конце концов и это пригодилось – бил морду Марку за то, что совратил мою младшую сестру, я почти профессионально.
В тот момент, когда я почти достиг эмоционального дна, на меня совершили первое покушение. Для заказчиков оно стало последним – нет, я не воспользовался их методами устранения, но упек в тюрьму на максимальный срок. Это стало тем звоночком, которого мне так не хватало – дав слабину ты становишься уязвимым. А я больше не собирался становится мишенью.
О Саше Лебедевой пришлось забыть. В Калининград не приезжать. В доме на Капри сделать капитальный ремонт, чтобы даже у стен не сохранилось воспоминаний о ней.
Дела шли в гору. И в какой-то момент глядя на счастливую сестру я понял, что мне тоже нужна семья. Без ерунды вроде чувств. Но на основе уважения.
С семьей Киры Силиной нас связывали крепкие финансовые связи. Ее отец занимал важный пост в правительстве и несколько раз помогал мне с нужными контактами. Я в долгу тоже не оставался. А потом старик Силин как-то намекнул, что его старшая дочь, умница, спортсменка и амбициозная галеристка Кира мной интересуется. И как-то пазл сложился. Все казалось правильным и понятным. Отношения с ней были лишены эмоциональных качелей, которых я изо всех сил старался избегать. И все шло хорошо и спокойно, пока судьба снова не подкинула мне ее. Теперь не милую не искушенную Сашу, которая как жертвенная овечка слепо шла спасать своего мужа, – утонченную Алексу Озерову, о выставке которой только и говорила Кира.
Я пришел сюда этим вечером совершенно не подозревая о том, что встречу ее. Но стоило мне увидеть работы, развешенные на стенах,