Я приоткрыл глаза, Кристина сидела рядом со мной на моей широкой двуспальной кровати, поджав ноги, и раскладывала на моей голове какой-то холодный компресс.
– Ты постанываешь во сне, я подумала, что это голова сильно болит.
Я не знал, от чего я могу стонать во сне, но глядя на неё, мне хотелось немного подвывать наяву. Как я буду без неё, когда она уйдёт? Мне так хорошо рядом с ней. Я так устал от одиночества в этой постели и дело даже не в сексе, а в том, что я никому не нужен, кроме озабоченной кадровички.
И Кристины.
А у неё…
– Крис, тебе пора домой, – тихо произнёс я свой большой страх. Я не хотел, чтобы она уходила, но Матвей будет в ярости, пусть он и двуличный козёл, но пока они вместе, ей не стоит его провоцировать на ревность и гнев в свой адрес. Пусть лучше использует меня, как грушу для битья, когда я вернусь в строй, а мой маленькую Крис не трогает.
Кристина долго смотрела на меня в задумчивости, а потом вдруг заплакала, закрыв лицо руками. Я буквально опешил от этого. Растерянно раскрыл рот, но так и не нашёлся, что сказать.
Поэтому я просто потянул её за руку к себе и она, не сопротивляясь, а лишь сильнее всхлипывая, легла рядом и уткнулась в мою грудь, орошая её слезами. Вжалась, будто только я и могу её спасти от нахлынувшей душевной боли, и я решил спасти, как могу, крепко обнял и прижался губами к волосам. Я гладил её по спине и надеялся, что поток слёз иссякнет, и она сможет объяснить мне, что же случилось такого ужасного, что она даже объяснить мне не может. И она не заставила себя долго ждать, ответив на мой незаданный вопрос, не поднимая головы и не прекращая плакать.
– Я… не знаю, что… мне делать, – задыхалась она слезами, – если он и правда. Если Матвей изменяет мне… что мне… – эти слова просто не шли из её уст, заменяясь слезами.
А что ей делать? Как мне ответить ей? Бросить его? Будто бы это так легко. Я только и мог, что сочувственно вздохнуть и погладить её по голове.
– А он… он ведь… всё сходится, – Кристина подняла заплаканное лицо ко мне, по щекам растянулись мокрые дорожки, ресницы слиплись в длинные тёмные треугольнички, – Рома, ты был прав. Я не верила, потому что не хотела этого. Но… – она всхлипнула, и губы её задрожали, – он, наверное, на самом деле. Да?
В конце она задала этот вопрос мне, чтобы я мог подтвердить или опровергнуть измену её мужа. А что мне делать? Забить последний гвоздик в гроб их отношений? Я уже и так постарался в этом направлении за все последние наши встречи, будь неладен мой длинный эгоистичный язык. Но была бы ложь во спасение лучше?
– Он сам проболтался в зале, – жестокий молоточек ударил по гвоздику, – что у него был улётный секс в его новом кожаном кресле.
Кристина смотрела на меня, едва сдерживая слёзы, и ждала продолжения. Или, наоборот, надеялась, что я спасу её брак и скажу, что я всё это выдумал. Но я не выдумал, и носить в себе эту информацию больше не мог, в отличие от Матвея.
– В его кабинете не один раз уборщицы находили презервативы, очень ругались на него.