Любезный С. Б. Т.!
Ну вот, начался новый год, и мы возвращаемся к старой теме… Да, я, конечно, не становлюсь моложе и все же по-прежнему не намерен продавать отель. Весь персонал на месте, вернулся Мак, он снова всем заправляет, рядом Тереза, моя жена. Полы натерты, отель сверкает и готов вновь принять постояльцев. Впереди – сногсшибательный сезон! А вас милости прошу в мой кабинет, объявитесь уж собственной персоной. Посидим, потолкуем, полюбуемся чудесным видом. Мне кажется, у нас с Вами, мой таинственный доброжелатель, много общего. Я думаю, нам будет, о чем поговорить. И тогда, проведя со мной время в приватной беседе, Вы наконец-то поймете, что ответ мой не изменился и измениться не может: «Нет, спасибо. У нас все идет прекрасно».
Искренне Ваш,
Среди всех гостей Терезу Эллиотт преимущественно интересовали несчастные. Как и Толстой, она полагала, что все счастливые люди одинаковы – они скучны и неинтересны, посредственны. И потому так повелось, что обычными гостями занимался Мак (единственным исключением стала Андреа, мать мальчика, страдавшего аутизмом, но это, как полагала Тереза, особый случай). Самой же ей доставались увечные и страждущие, несчастные вопреки своему богатству. Один потерял жену, другой похоронил дитя, третьему ампутировали ногу, четвертой – грудь, пораженную раком. Кто-то жил с больными родителями на руках, кто-то был вдовцом, или разведенным, или потерпел крушение брака. Всякого на ее долю хватало: жертвы насилия, неудавшиеся самоубийцы, хронические неврастеники и алкоголики.
Всю зиму в Аспене Тереза отвечала на звонки постояльцев, которые желали заранее забронировать номера. И наслушалась самых разных историй.
День 6 февраля, когда позвонил Лео Керн, запомнился особо. Накануне нанесло снега – всю ночь мело. Билл отправился кататься на гору Баттермилк. В десять позвонила Сесили и сказала, что свалилась с гриппом и с самого утра ее выворачивает наизнанку. На ту пору на Восточном побережье, где находился пансион, был уже полдень. Терезе было грустно, и вместе с тем ее снедала обида на Билла – вместо того чтобы сидеть с ней рядом и волноваться, он полосовал лыжами склоны, рассчитанные на молодых и зеленых. Конечно, очень жаль его, еще недавно не уступавшего мастерам и вынужденного теперь делить поле с неловкими новичками. «Вот остался бы со мной, – упрашивала Тереза, – поиграли бы в карты, прошлись по магазинам». Но Биллу нравилось скользить на лыжах, рассекая снежные склоны. Терезе представлялось, как муж вдруг падает и тело его разбивается словно фарфоровая чашка. Тогда она станет вдовой, и ей в одиночку придется растить упрямую дочь и управлять отелем. И хоть она понимала нелепость своих страхов, тяжелые предчувствия терзали ее душу.
Ровно в час дня позвонил Леон Керн.
Ему уже доводилось гостить у них, и не раз. Он приезжал в отель четыре или пять лет кряду и, скорее, был подопечным Мака – подтянутый и бодрый заводила мужских компаний. На шестом десятке Лео завел новую семью – взял молодую жену и стал отцом двух прелестных