– Тилеон вряд ли мне станет писать. Если только не решат с дядьями, что я остался им должен.
– А ты должен? – на всякий случай спросила я.
– По их разумению, может быть. Те еще любители считать и делить, особенно чужое. Но моя совесть чиста. Старшему брату отец выделил честную долю наследства, а с дядьками ни ему, ни мне вообще делить было нечего.
– Слушай… – осенило меня. – Так может, это они?
– Что ты имеешь в виду? – насупился муж.
– Что это старший брат или дядьки собирают на тебя компромат, хотят найти какую-нибудь зацепку, где ты якобы их обделил, чтобы выкатить тебе счет. Мол, он теперь король, а значит, при деньгах, пусть делится.
– Нет, этого не может быть, – помотал головой Вилеон. – Не знаю как привратник, но жена слуги их точно видела в лицо не один раз. Да и в трактире той деревушки хоть кто-нибудь да узнал бы.
– Ты вот вроде бы король, а рассуждаешь порой как ребенок, – вздохнула я. – Разумеется, они не сами ходили по кабакам и ярмаркам. Но и у них ведь есть слуги.
– Слуг бы тоже узнали, а в письме говорится о незнакомцах.
– Хорошо. Могли они пригласить специалистов из соседнего графства? Почему-то мне кажется – как нефиг делать!
Вилеон взъерошил и без того растрепанную прическу и прошелся взад-вперед по кабинету. Я невольно залюбовалась мужем. Эти его хоть и короткие, но ужасно непослушные русые волосы так и хотелось пригладить, но я знала, чем это может закончиться, а сейчас было некогда. Какой он все-таки у меня… красавчик?.. пожалуй, нет… Обычное, легкой степени небритости лицо: голубовато-серые глаза, прямой, не очень большой нос, губы… невероятно сладкие, но внешне тоже обычные. То есть для меня он с первой встречи казался красивым, но классическим киношно-журнальным красавцем все-таки не был. И хорошо, потому что брутальные накачанные мачо всегда вызывали чувство, будто меня хотят надуть красочной, броской рекламой. Тело бугрится мускулами, пресс в квадратиках, а в голове – кружочки, в смысле нолики. Вилеон же ничем не бугрился, даже выглядел худощавым, хотя мышцы его были рельефными и крепкими, пусть и не бросались в глаза. Да он их никогда напоказ и не выпячивал, ходил всегда в рубахах с длинным рукавом, в основном серых оттенков – не пятидесяти, всего пяти-шести. Теперь иногда приходилось надевать мантию насыщенного синего цвета, чего он терпеть не мог, но некоторые церемонии этого обязательно требовали.
Но сейчас он был как раз в темно-серой рубахе, черных свободного кроя брюках и светлых, очень мягких туфлях, в которых легкие шаги Вилеона были почти не слышны. Впрочем, он уже остановился, сложил на груди руки и сказал:
– Специалистами ты называешь наемных шпионов? Хороша специальность!
– А что? Разве у тебя самого их нет?
– У меня не шпионы, а наблюдатели.
– Ну да, конечно, – хмыкнула я. – Это у врагов шпионы, а у нас разведчики.
– Разведчики? – поднял бровь Вилеон. – Хорошее слово, нужно взять на заметку.
– Возьми, –