Была чудная тёплая ночь и тихая, свежая от молодой зелени и политых улиц Москва. Девочка натёрла новыми туфлями ноги, поэтому сняла туфли и шла всю дорогу босиком. Мы добрались до её дома, кода стало совсем светло. Это был конец июня. Мы стали готовиться к собеседованию для поступления в институт, она в МАИ (Московский авиационный институт) я в МЭИ (Московский энергетический институт), и проводили целые дни вместе, выезжая с учебниками в какой-нибудь ближайший парк. Она звала меня поступать с ней вместе в МАИ (она пошла по стопам отца), но я не мог так быстро менять свои решения, а согласись, моя жизнь сложилась бы совсем иначе.
Мы оба прошли собеседование, были зачислены в институты и разъехались на отдых, я в Анапу к родителям, она к бабушке в Рузаевку. У неё давно умерла мама, отец лётчик, генерал, жил с другой семьёй, но отсюда и возник МАИ. Сама она жила в семье родного дяди. Осенью нас обоих закрутила учёба и новая студенческая жизнь. Телефонов тогда ни у кого не было, и мы потеряли друг друга.
Но это была первая и абсолютно чистая любовь, мы с ней даже ни разу не поцеловались. Но я до сих пор помню её имя и фамилию. Галя Чепцова, где ты?
Мой первый в жизни самостоятельный и судьбоносный выбор – выбор института (а я, как медалист, имел право поступления без экзаменов во многие институты) был подсказан мне моим отчимом, высокообразованным человеком. Он вырос в Сибири в семье потомственной интеллигенции (его отчим был ещё до революции известным адвокатом) и окончил Томский политехнический институт, теплотехнический факультет. Он мне сказал, что энергетика всегда будет востребована обществом, и что она является одним из основных движителей развития цивилизации. Он воспитывал меня с двенадцати лет и был для меня абсолютным авторитетом.
Так случилось, что уже в ноябре 1954 года мой отчим был направлен на работу в ЧССР, мать, конечно, уехала вместе с ним, и я остался один со всеми домашними заботами и бытом. А быт был нелёгкий, так как жили мы тогда в большой коммунальной квартире со всеми прелестями коммуналки без горячей воды и отопления. Поэтому я мало общался со своими сокурсниками и редко бывал в общежитии у наших ребят, у которых осталось, полагаю, гораздо больше воспоминаний о студенческом общежитии. После занятий я должен был нестись домой, чтобы что-то себе приготовить поесть, постирать, погладить и так далее. Для семнадцатилетнего мальчишки это было непривычно и нелегко. Да и домашних учебных занятий хватало. Особенно первые три года общих теоретических курсов нас грузили серьёзно и по полной программе. Учиться мне было нелегко, но и очень интересно. Достаточно вспомнить лекции знаменитого Вукаловича о законах термодинамики или сопромат или теоретическую механику. Нам открывались новые горизонты мира инженерного, где всё можно было точно рассчитать и сконструировать. Конечно, наши девочки умирали от страха от непонятной им начертательной геометрии,