– И тут появился я и всё испортил.
– Нет, не испортили, не надо так говорить, Сергей. А вы хорошо танцуете чардаш.
– Спасибо, добрые люди научили.
– Этот полковник… Он какой человек? Плохой или хороший?
– Ну… Как сказать… Ты ещё ребёнок, Илона. И тебе рано судить таких людей. Он большой военный начальник. Командует дивизией, а в ней больше десяти тысяч человек. Это почти столько же, сколько живёт в твоём Секешфехерваре. И всех надо напоить, накормить, обуть, одеть и главное – сохранить, чтобы никто не погиб, не умер. Одним словом, забот хватает. Вот он и решил отдохнуть, развлечься. А тут ты рядом оказалась, такая, каку нас говорят, писаная красавица.
– Не называйте меня так! Я обыкновенная. А этот командир не сделает вам плохо? Вдруг рассердится?
– Не успеет. Даже если захочет. Через неделю я уезжаю.
– Куда, Сергей?
– Как куда? Домой, к своей маме, в родную Пермь. Всё, отслужил, милая Илона. Так что пишите письма, юная красавица!
– Через неделю? Это же совсем скоро! – девушка вытянула перед собой ладони и, видимо, от волнения перешла на венгерский. – Эдь кеттоо хааром неедь от хат хеет. Эз лэхэтэтлэн![3]
Илона растерянно смотрела на меня, с трудом сдерживая слёзы. Я не ожидал такой реакции и молчал. Наконец взял себя в руки.
– Вот что, Илона. А можно я буду называть тебя по-русски – Леной? Во-первых, перестань «выкать», переходи на «ты»…
– Что значит «на ты»?
– То есть вместо «вы, Сергей», ты должна говорить: «ты, Сергей». Поняла?
– Но вы же старше меня.
– Опять это «вы»! Не «вы старше», а «ты старше»!
– Хорошо, ты старше меня.
– И намного? Давай считать. Мне двадцать два, тебе – шестнадцать. Угадал?
– Нет, мне уже семнадцать.
– Господи, какая ты старая!
– А ты совсем пожилой!
– Лена, не обижай! Пожилой – это тот, кто пожил. А я только начинаю жить. В общем, пять лет разницы – это, конечно, немало, но и не так много, чтобы «выкать». А теперь, что у нас во-вторых? Во-вторых, у нас с тобой ещё целых семь дней. Целая неделя! Это много, Лена! Завтра в шесть вечера я жду тебя вот здесь, у нашей скамейки. Запомни: завтра здесь в шесть вечера! А теперь топаем домой.
Возле дома Илоны нас встретила молодая заплаканная женщина. Всплеснув руками, она пошла в нашу сторону, обращаясь к Илоне на венгерском.
– Это мама, – шепнула девушка, взяла женщину за руку и повела к входной двери, то ли успокаивая её, то ли оправдываясь.
Они вошли в подъезд, но Илона тут же вернулась. В руке она держала небольшой клочок газеты, который протянула мне.
– Здесь я написала свой адрес по-нашему, по-венгерски, чтобы письмо не затерялось, – пояснила она.
– Зачем? – возразил я. – Мы ещё успеем обменяться адресами.
– Нет!